Выбрать главу
Кровь она с нее счищает, Стирает пятна все до одного.

Третья амазонка

О чем она при этом размышляет?

Вторая амазонка

О как любовно перья на стреле Разглаживает, сушит? Всё, как надо. Взгляните же.

Третья амазонка

Иль так она привыкла?

Первая амазонка

И прежде было так?

Первая жрица

Да, лук и стрелы Она обычно чистила сама.

Вторая жрица

Она их свято чтила, — это правда.

Вторая амазонка

Глядите-ка, сняла с плеча колчан, Стрелу назад, в ее гнездо, вставляет.

Третья амазонка

Готово.

Вторая амазонка

Всё теперь опять в порядке.

Первая жрица

И вот уж вновь она глядит на мир.

Многие (одновременно)

О, скорбный взгляд, безжизненный и мрачный, Как почва солнцем выжженной пустыни! Сады, спаленные потоком лавы, Которую земля из недр извергла На грудь свою цветущую, — и те Отрадней, чем лицо царицы нашей.

Внезапно Пентесилея содрогается от ужаса и роняет лук.

Верховная жрица

Чудовище!

Протоя (испуганно)

Что там еще такое?

Первая амазонка

Лук выпал у нее из рук на землю.

Вторая амазонка

Подпрыгнул…

Четвертая амазонка

Звякнул, кружится, упал…

Вторая амазонка

В последний раз затрепетал…

Третья амазонка

И умер, Как если б Танаисой был рожден.

Пауза.

Верховная жрица (внезапно поворачиваясь к Пентесилее)

Прости меня, великая царица! Диане всеблагой ты угодила И утишила гнев ее опять. Я признаю, что даже Танаиса, Создательница государства женщин. Достойней не употребляла лук.

Первая амазонка

Молчит.

Вторая амазонка

Глаза расширились.

Третья амазонка

Подносит Кровавый палец к ним. Что с ней? Смотрите!

Вторая амазонка

О, этот взгляд! Как нож он в сердце входит!

Первая амазонка

Слезу с ресниц смахнула.

Верховна я жрица (вновь поникая на грудь к Протое)

О Диана, Какая то была слеза!

Первая жрица

Такая, Которая, проникнув в грудь людскую, Бьет в пламенный набат всех наших чувств И возглашает: «Горе!» — чтобы хлынул Весь род ее отзывчивых сестер Из наших глаз и, озером разлившись, Оплакал гибель сломленной души.

Верховная жрица (с горечью)

Но ей помочь Протоя не желает, И здесь ее отчаянье убьет.

Протоя (весь ее вид выражает внутреннюю борьбу. Затем она подходит к Пентесилее. Голос ее все еще прерывается от рыданий)

Приди и отдохни, моя царица, Здесь, на груди твоей Протои верной. Был страшен день. Сражалась много ты И выстрадала тоже много — столько, Что вправе ты склониться мне на грудь.

Пентесилея озирается, словно ищет, где сесть.

Что ж вы стоите? Сесть царица хочет.

Амазонки подкатывают камень. Пентесилея, поддерживаемая Протоей, опускается на него. Затем садится и Протоя.

Ты узнаешь меня, сестра?

Пентесилея смотрит на Протою, лицо ее слегка оживляется.

С тобой Твоя Протоя любящая рядом.

Пентесилея ласково гладит ее по щеке.

Перед тобой колена преклоняет Моя душа, скорбя…

(Целует царице руку.)

Но ты устала! Твой вид твое занятье обличает: Ведь рук не выпачкав, не победишь. Какое ремесло — такое платье. Но почему б тебе лицо и пальцы Не освежить? Я принесу воды? Да, дорогая?

Пентесилея оглядывает себя и кивает.

Да, она согласна.

(Делает знак амазонкам, те идут за водою.)

Умоешься, и сразу станет легче, А после от дневных трудов тяжелых Ты на коврах прохладных отдохнешь.

Первая жрица

Водою ей обрызгайте лицо — И вновь она придет в себя.

Верховная жрица

Надеюсь.

Протоя

А я, напротив, этого страшусь.

Верховная жрица (недоумевая)

Но почему? Тут риска нет большого, Хотя, конечно, нужно б труп Ахилла…

Пентесилея бросает на нее яростный взгляд.

Протоя

Молчи, молчи!

Верховна жрица

Нет, нет, моя царица, Не бойся: мы оставим все, как есть.