И удивительно внезапно Адам снова очутился около Евы и сладострастно смотрел на яблоко, которое женщина подносила ко рту под очарованием его взгляда. И как бы нечаянно плод лежал и в его руке, и он ел…
(Продолжение см. Бытие, гл. 3, стих. 7).
Толкование к 1 главе книги Есфирь
(Без всякой подделки)
Празднества во дворце царя Агасфера.
Вокруг порфировых и мраморных колонн обвивались пурпуровые материи и гирлянды бархатисто-серых масличных ветвей, переплетенных с удивительными цветами. Гости в дорогих украшениях прохаживались по залам. Граненые драгоценные камни, вспыхивавшие при солнечных лучах, озаряли их на мгновение своим блеском. Затем фигуры снова исчезали в таинственной тени тонко отшлифованных мраморных окон, сквозь которые дневной свет бросал на них темно-золотистые пятна.
Был вечер третьего дня. На возвышении королевского зала возлежали на подушках Агасфер и его друзья, опьяненные благороднейшими винами королевских погребов. Глаза их были затуманены, белки покраснели, и они смеялись, сами не зная чему.
Одна из полуобнаженных танцовщиц, танцевавшая между колоннами, сорвала венок с выступа колонны, надела его себе на голову и смело засмеялась, глядя вверх.
— Прекрасный болотный кипарис долины! — улыбнулся влажными углами губ, окаймленных черными усами, Митрон, сын Кефиты, сидевший рядом с царем.
— Пусть откроются глаза моего брата! — прервал его Агасфер. — Разве ее щиколки не похожи на шишки зоба?
Митрон, сын Кефиты, засмеялся только и поднял руку, чтобы сделать знак танцовщице, но царь крепко схватил ее.
— Избави Боже, чтобы взгляд брата моего обращался на недостатки низших людей! Пусть мне будет дозволено поучить его. Чтобы он научился различать — он должен увидеть совершеннейшую женскую красоту.
И, взяв сосуд с вином из рук прислужника так поспешно, что ковер оросился темным вином, царь приказал:
— Пойди в женские покои и позови царицу Басти. Я велю ей прийти сюда без платья и плаща. Она должна явиться ко мне из своих покоев, как белый месяц из облаков, непокрытой, какой сотворила ее рука Создателя.
Прислужник быстро дотронулся лбом до края ковра, влажного от вина, и его легкие шаги потерялись в проходе колонн.
— Вы будете благословлять свои глаза за то, что они могут видеть нечто подобное, — торжествующе вскричал царь, обращаясь к друзьям, — и ваше сердце будет полно благородной завистью, как ваши кубки сладким вином.
Друзья поднялись на локтях. Их взгляды остро впились в сумрак колонн. Они молчали и ждали.
Наконец, в проходе раздались легкие шаги раба. Он пришел один.
Три раза дотронулся он лбом до ковра.
— Пусть облако гнева моего повелителя не разразится над его недостойным слугой! Царица отказывается прийти.
— Отказывается! — Царь вскочил. Синяя жила вздулась на его виске. Его борода тряслась. — Почему?
— Госпожа так сказала своим подругам: «Вероятно, мой господин приказал это в хмелю, и он плохо поблагодарит меня, если я его послушаюсь. Разве он мог бы желать осквернить перед посторонними, пьяными мужскими глазами то, что предоставлено священной минуте любви?»
В глазах Агасфера, налившихся кровью, покачнулись колонны. Он чувствовал насмешливые взгляды гостей. Но он не видел спокойного, одухотворенного лица прислужника.
Ужасным голосом он вскричал:
— Если царица Васти ослушается приказания своего господина, то с этой минуты она больше не царица! Пусть она уберется из моего дворца, из моего города, из моей страны— пусть никогда не показывается мне на глаза!
Гневно покинул Агасфер залы дворца. И потухли праздничные огни. Три дня и три ночи сидел он, запершись в своих покоях. Его душа неистовствовала, так как он совершил бесстыдство и глупость. И вот, чтобы не сознаться в своей неправоте, он принес в жертву свою красивую, добродетельную жену.
Потому что он был мужчиной.
Но он остерегался подвергнуть такому же испытанию свою вторую жену. Тонкая и умная Эсфирь указала бы, вероятно, более строго своему повелителю на его обязанности джентльмена.
Красная Шапочка
Жила однажды миленькая девушка, лет семнадцати, по прозванию Красная Шапочка, так как она постоянно носила подаренную бабушкой красную теннис-кепи, которая ей была замечательно к лицу. Бабушка страшно любила Красную Шапочку, и все знали, что она даже назначила ее полной наследницей своего большого состояния.