Он приложил руки ко рту и закричал:
Рыбка высунула свою красновато-золотистую головку и спросила:
— Чего же ты хочешь?
— Знатную, очень знатную жену! — сказал рыбак. — Я достоин по меньшей мере графини.
— Пойди домой, — сказала рыбка. — Графиня уже ждет тебя.
Войдя в домик, рыбак увидел в комнате даму, имевшую очень важный вид, с благосклонной улыбкой протянувшую ему руку для поцелуя. Она называла его «mon cher», говорила мало, и на губах ее была неизменная приятная улыбка. Своим спокойным благородным видом она чрезвычайно ему импонировала, и вначале он чувствовал себя очень счастливым.
Замечает ли она его недостатки, интересуется ли им — этого он никак не мог понять. И через некоторое время это стало раздражать его. После десяти недель совместной жизни, когда на какой-то очень серьезный и важный для него вопрос она ответила своей обычной неизменной улыбкой, он вышел из себя и набросился на нее со злыми, грубыми словами.
Обернувшись и холодно взглянув на него, она сказала с равнодушной благосклонностью:
— Успокойся, mon cher. Ты слишком выказываешь сегодня, что ты не кто иной, как простой рыбак.
Эти слова ударили его, как хлыстом. Раздраженный донельзя, во весь опор бросился он к морю. Разразилась буря. Темные тучи мчались, как черные птицы, волны бушевали с диким ревом, подбрасывая высоко в воздухе белую пену. Пронзительно кричали чайки, боровшиеся с ветрами и беспокойно кружившиеся вокруг лодок, которые поспешно возвращались к берегу.
Рыбак стоял на берегу и бешенные волны хлестали его ноги в то время, как он кричал:
— Чего же ты теперь хочешь? — спросила рыбка, выплывшая на поверхность моря вблизи рыбака.
— Я хотел бы чего-нибудь необыкновенного: самую красивую женщину в мире, — сказал рыбак тоном человека, которому причинили несправедливость и который отстаивает свое право.
— Так пойди домой, — сказала рыбка. — Вот ты удивишься!
Поспешно побежал рыбак в свою хижину. В комнате на софе лежала женщина неописанной красоты в раздушенном капоте. Пышные золотисто-пепельные волосы бросали прозрачную тень на ее лоб. Под длинными, черными, загнутыми кверху ресницами блестели глаза, которые, казалось, таинственно, сладко манили… Подав свою маленькую ручку, украшенную кольцами, ошеломленному рыбаку, она поднесла к маленькому носику платок и приказала мужу взять ванну из благовонных трав, чтобы уничтожить невыносимый запах дегтя, смолы и рыбы. Неприятно задетый, он, тем не менее, почтительно внял этому указанию. Затем она расчесала ему волосы, называла «милым Эдгаром», хотя его звали Антоном, заставляла его прислуживать себе, посылала то туда, то сюда, так что бедному рыбаку не было ни минуты покоя. Он должен был заниматься хозяйством и служить горничной своей красавице. В течение одной недели из-за ее роскошных туалетов он впал в большие долги, так что не знал, как ему выпутаться. К тому же его немало беспокоило то, что она называла его то Эдгаром, то Родерихом, то Вернером. Когда же он спрашивал ее, капризы ли это или воспоминания, то она смеялась, осыпала его безумными поцелуями, причесывала а lа черт побери или кусала ему усы.
Через десять дней она послала его на рыбную ловлю, сама же отказалась поехать… Когда через некоторое время, мучимый беспокойством, он вернулся, то нашел свою красавицу у окна. Ее белокурая головка покоилась на великолепной, выложенной ватой груди стройного офицера.
С криком смертельного негодования бросился он назад и побежал к морю так скоро, как только ему позволяли ноги.
Но как вдруг все потемнело в природе! Дождь, свистя, точно ударами хлыста образовывал борозды на кипящей пучине, над которой все глубже и глубже опускались черные чудовища облаков. Буря с ревом разрывала черные пропасти, вздымала остроконечные волны, сгибавшиеся как паруса и несшие белую пену к берегу.
Прижавшись к скале, рыбак закричал в дикую стихию:
Как будто смех раздался из крутящихся волн. Выставилась золотистая головка рыбки и спросила:
— Ну, какую же жену ты хочешь теперь?