— Доктор, — сказал он затем. — Я всегда знал, что ты парень талантливый.
— Ну и что? — спросил я.
— Помнишь, я тебе говорил, что твоя работа кончена?
Я промолчал.
— И я тебе сказал, что Марина останется здесь. Ты не спорил. Не спорил ведь? Пусть гражданин начальник так и запишет. — Тут Георгий Константинович метнул проницательный взгляд в танькину сторону.
— Так и было? — спросила она каким-то новым, незнакомым голосом.
— Я не помню, — признался я. — Они меня напоили.
— Ты не очень-то и отказывался, — проговорил Жорик. А сам приподнял бутылку, словно приглашал.
Я отвернулся.
— Хватит нам зубы заговаривать, — напомнила Таня. — В прокуратуре о ваших художествах всё известно.
Жорик усмехнулся. Снова наполнил бокал, повертел перед глазами.
— В прокурату-уре, — протянул он.
Усмешка задержалась на его губах дольше обычного, да так и не сползла. Он с видимым удовольствием выпил (у меня отчего-то свело живот), вернул бокал на стол и продолжил:
— Вы немного не врубаетесь. Я тоже люблю самодеятельность, но вы уже заигрались.
— Где Маринка? — негромко спросила Таня. На меня она не смотрела. Она не сводила взгляда с Жорика. Он тоже смотрел на нее — и улыбался.
— А вот это я люблю, — сказал он. — У нас, может быть, и газовый баллончик в сумочке?
Наконец-то его рожа раскраснелась, и он перестал быть похожим на распухший труп.
— Вы где служите, девушка? — спросил он заинтересованно. — В паспортном столе? Ах, нет. Наверно, по малолетним правонарушителям специализируетесь. Да и то, наверно, в карьере обходят. По одежке вижу.
На мгновение я решил, что Танька обидится. Но это было не так.
— Я тоже много чего вижу, — отвечала она. — Чтоб вы знали, дорогой господин спонсор: ваш знакомый директор интерната уже под подпиской о невыезде. Поскольку по ряду причин в зону он очень не хочет, он будет разговорчивым.
Жорик шлепнул ладонью по столу.
— Вот так даришь детям счастье, и никакой благодарности, — заявил он. — Послушайте, девушка. Хватит тупить. Вы хотите нормальной жизни? Старшим инспектором хотите быть? Один звонок, и у вас — кабинет и кресло кожаное.
— Где девочка? — упрямо спросила Танька. — Я без нее не уеду.
— А вы оставайтесь. — Жорик широким жестом обвел окрестности и чуть не смахнул бокал. — У нас тут весело бывает. Всяко лучше, чем на ваших вечеринках в ДК милиции.
— Я бы на вашем месте не веселилась.
Вот странно: Жорик и вправду вдруг стал серьезным. Даже надпись «Versace» на его брюхе отчего-то съежилась.
— Окей, я вас понял, — медленно произнес он. — Ну что же. Придется порешать вопросы…
Ледяные мурашки побежали у меня по спине. Его заплывшие мутью глаза ворочались в глазницах, не останавливаясь ни на ком. Я помнил этот его взгляд. Такой взгляд был у него уже в его пятнадцать. Блуждающий взгляд убийцы.
Я посмотрел на Таньку и слегка охренел: она улыбалась. Одними губами. Но все же она улыбалась.
Точно так же, наверно, она глядела на своих трудновоспитуемых малолетних воров и насильников. Переделывать их бесполезно, знала она. Можно только переломить их волю.
— Дело уже у федералов, — бросила она. — Мы не увлекаемся самодеятельностью.
Мне показалось, что Георгий Константинович на мгновение утратил самоконтроль. Это длилось недолго; правильнее сказать, недолго длилось мое заблуждение. Его жирные пальцы разжались, на губах зазмеилась скверная улыбочка. Но муть из глаз пропала. Теперь он был спокоен, даже очень спокоен.
Он запустил руку в карман и вытащил тонкий дорогой мобильник.
— Маринчик, — сказал он в трубку, и мое сердце сжалось. — Выйди, киска. Да. Так получилось.
«Так получилось», — повторил я беззвучно.
Прошло пять минут, на протяжении которых меня бросало то в жар, то в холод. Георгий невозмутимо разглядывал свои белые жирные руки; он уперся кулаками в стол и вертел большими пальцами — то по часовой стрелке, то против.
— Что бы вы там ни говорили… — начала Танька и остановилась.
Хлопнула дверь, и Марина сбежала вниз по ступенькам.
Лишнего стульчика не нашлось. Чмокнув Таню в щечку и мимолетно тронув мою руку, Маринка отстранилась и осталась стоять — в шелковом домашнем халатике, вроде кимоно, чрезвычайно дорогом. На ее груди шелк переливался всеми красками. Я только сейчас увидел, какая она красивая, когда в дорогой одежде.
— Как хорошо, что вы снова вместе, — сказала она. — Вы прекрасная пара.
— Марина, — сказала Таня строго. — Перестань говорить глупости. Мы здесь только ради тебя.
Жорик хмыкнул и пожал плечами.