- Тебе и правда так сильно хочется это узнать?
- Да, Изольда.
- Всё то, что я знаю, как и я сама, теперь принадлежит тебе. Подойди ближе. Что именно ты хочешь узнать о Лунном Старце? Лунный старец - Дзил-Нбу, и владыка Кюэнь-Ёиня. Он живёт на Луне. Он стар. Очень и очень стар. И прежде, чем он вернулся, чтобы вновь управлять Кюэнь-Ёинем, он так же был стариком, который связывал красной нитью судьбы души мужчин и женщин, которым суждено быть вместе, ведь как только он завяжет свой узел - ни что на свете больше не будет способно разлучить их. Но всё изменилось с тех пор, как он пришел править Кюэнь-Ёинем. Теперь он больше не следует этому пути, он изменил самому себе, самому свету, и он создаёт из частей своего тела ужасных монстров, которых он называет Синь. Это существо чудовищно, поскольку у него не одно тело, а сотни и сотни тысяч разных тел, живые существа без ртов, слепые и живущие по воле хозяина; они отчаянно сражаются за жизнь, как сверженный монарх цепляется за потерянную власть. Все они одно целое, и в то же время каждый из них вполне самодостаточен. Однако, если ранить хоть одно существо, все почувствуют его боль. Это мерзко - огромная живая масса этих существ, подчиняющихся воле своего владыки.
- Кто рассказал тебе об этом?
- Мой приёмный отец.
- И ты веришь ему?
- Да. Я тоже видела одно из этих существ - Синь.
- Где, Изольда?
- Здесь, в лесу.
- То есть ты хочешь сказать... тут есть Синь?
- Да, я думаю, в озере...
- Так Синь живёт в озере?
- Да, и в семи морях тоже. Но я не боюсь их.
- Почему?
- Потому что я ношу символ Кюэнь-Ёиня.
- Тогда мне, наверное, угрожает опасность - улыбнулся я.
- Да, но сейчас я защищаю тебя. Хочешь ещё что-нибудь узнать о Синь? Когда Синь намереваются убить кого-нибудь из смертных, летучие мыши снуют над озером всю ночь.
- Кто такие псы Йета, Изольда?
- Псы Йета - это собаки без головы. Это духи убитых детей, что в час ночной бродят по лесу и плачут, упиваясь своей печалью.
- И ты в это веришь?
- Да, потому что я ношу желтый лотос.
- Желтый лотос?
- Желтый - символ веры.
- Во что?
- В Айн - сказала она тихо.
Через некоторое время я спросил:
- Изольда, а ты знаешь что-нибудь о Боге?
- Бог и Ксанги - одно и то же.
- Ты когда-нибудь слышала о Христе?
- Нет, - ответила она тихо.
Ветер вновь загудел в кронах деревьев. Я почувствовал, что она крепче сжала мою руку.
- Изольда, ты веришь в чародеев?
- Да, Кюэнь-Ёинь - это чародеи. Лунный старец - чародей.
- А ты видела их колдовство?
- Да. Колдовство - спутник драконов Синь. Что-нибудь ещё? Мой амулет - золотой шар, символ Кюэнь-Ёиня. Ты ведь видел, как он изменялся? Как плясали драконы в алом пламени?
- Да, - коротко ответил я. А затем я понял, что кое-что упустил, поскольку внезапная дрожь во всем теле послужила первой ласточкой грядущего ужаса. Баррис так же чётко и зловеще рассказывал о культе этих чародеев, и тоже видел, как плясали драконы на золотой сфере.
- Тем не менее, - сказал я вслух. - Бог всюду, и чары - лишь одно из его воплощений.
Изольда тяжело вздохнула, и подошла ближе ко мне. - В Кюэнь-Ёине, да и в Айне, люди говорят что Бог - все лишь слово.
- Они лгут, - прошептал я яростно.
- Тебе стоит быть осторожнее, - уже умоляющим тоном говорила она. - Они могут нас услышать. Не забывай о метке дракона на своём лбу.
- Что это? - спросил я, вспоминая белый шрам на руке Барриса.
- Разве ты не знаешь, что те, кто избраны когтем дракона, становятся свитой Лунного старца, в сути своей не являясь ни добром, ни злом, но если ты выберешь путь зла, это означает твою смерть, ибо зло оскорбляет светлого владыку.
- Ты веришь в эту чушь?
- Я не верю, я знаю, - вздохнула она.
- Кто это тебе сказал? Твой приёмный отец? Ради всего святого - он же обычный человек! Китаец!
- Я не знаю кто он. Но он не похож на тебя.
- Ты... что-нибудь рассказала ему обо мне?
- Знает ли он о тебе? Нет. - Я ничего не рассказала ему о тебе. Ах, что это? Видишь? Ты видишь? Верёвка, верёвка на моей шее!
- Откуда это появилось? - спросил я удивлённо.
- Это должно быть... должно быть, Лунный старец, что связал наши судьбы, - мой приёмный отец говорил мне. Он говорил. Он говорил, что свяжет нас...
- Чушь! - сказал я почти грубо, и схватил конец верёвки, но, к моему удивлению, он испарился в моих руках, как дым.
- Что за фокусы? - сказал я сердито, но мой гнев превратился в страх, когда я понял, в чём тут дело. Отражаясь от поверхности озера, всего в паре шагов от него, стояла фигура, скрученная и склонившаяся к земле - невысокий старик, раздувающий искры от живого угля, который он держит голыми руками. Уголь пылал в его руках, освещая алым светом его чёрное лицо и желтый песок у его ног. Но его лицо! Жуткое лицо азиата, на котором играли тени. Сверкающие, змеиные разрезы глаз пылали ярче, чем уголь у него в руках. Уголь?! Нет, не уголь, это была та самая, раскалённая золотая сфера, это был символ Кюэнь-Ёиня.