Выбрать главу

Кубосава отбросил газету и поднялся. Не годится предаваться мрачным мыслям в канун Нового года. В новом году все, несомненно, будет по-другому. Счастье в дом, черт из дома! Сегодня последний день старого года, день забвения всех пережитых невзгод. Он хлопнул в ладоши:

– Ну что? Скоро ли у вас будет готово? Не пора ли подкрепиться?

Старая Киё обернулась и хотела ответить, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась массивная фигура самого хозяина, господина Нарикава.

– Разрешите войти? – низким, простуженным голосом прогудел он.

Кубосава обомлел. Перед ним качалось желтое одутловатое лицо с узкими припухшими глазками и седой щеточкой усов над улыбающимся ртом.

– Вот, решил навестить вас, Кубосава-сан. Давно уже собирался…

Киё, Ацуко и Умэ склонились в почтительном поклоне. Ясуко испуганно таращила черные глазенки, прячась за спиной бабушки. Первой опомнилась Киё:

– Входите, входите, господин Нарикава!.. Входите без церемоний. Как же, какая честь… сам хозяин навестил!.. Сюкити, что же ты стоишь столбом?

Кубосава пришел в себя. Семеня ногами и кланяясь, он подбежал к Нарикава и принял у него из рук тяжелую суковатую трость.

– Прошу вас, входите, пожалуйста… Конечно, сам хозяин! Я прямо-таки растерялся от неожиданности… Простите великодушно!

– Тут только он заметил остановившихся в дверях капитана Одабэ и сэндо Тотими.

– Входите, входите, Одабэ-сан, Тотими-сан! .Какая радость, какая честь! Навестить мое скромное жилище… Никогда не забуду этого благодеяния.,

Действительно, приход хозяина был большой честью и большим благодеянием. Капитан и сэндо довольно часто навещали радиста, но никто из них, да и мало кто в Коидзу, мог похвастать тем, что принимал у себя богатого, влиятельного и отнюдь не склонного к. фамильярности со своими служащими Нарикава. А через несколько минут, когда церемония взаимных поклонов и приветствий окончилась и гости расположились на циновках, Нарикава сказал:

– Не думайте, Кубосава-сан, что я пришел только к вам. Я давно собирался взглянуть на Киё-тян, хе-хе-хе…

– Хе-хе-хе… – залился сэндо.

Старая Киё поклонилась:

– Хозяин еще не забыл, как мы вместе собирали ракушки на отмели…

– Да, давно это было. Постой-ка… Ну да, лет пятьдесят назад. Славное, хорошее было время…

– Тогда как раз вернулся из Маньчжурии мой муж…

– Да, и хотел еще надавать мне по шее за то, что я ухаживал за тобой…

Сэндо опять засмеялся тоненьким, блеющим смехом. Все заулыбались.

– Разрешите предложить вам скромно закусить, – сказал Кубосава. – Закусить? Отчего же… Разве мы против, Одабэ? Капитан смущенно потупился. Он был очень молод, моложе всех в этом доме, за исключением Умэ и Ясуко. Кроме того, он был в европейском костюме, и это очень стесняло его.

– А ты как думаешь, Тотими?

– Несомненно, Нарикава-сан, несомненно. Раз Кубосава-сан так любезен…

– Помнится, Киё-тян была мастерицей готовить.

– Да, мать готовит очень хорошо, – сказал Кубосава. Гости выпили по чашке зеленого чая с маринованными сливами, затем Киё, гордая и счастливая, подала «тосо» – рисовое вино, заправленное пряностями. Нарикава выпил две чарки, шумно отдулся и вытер глаза.

– Замечательное тосо! – проговорил он. – Моя жена делает значительно хуже. Как тебе это удается, Киё-тян?

– Право, Нарикава-сан, тосо недостойно ваших похвал… Как я делаю? Очень просто. Кладу специи и снадобья в шелковый мешочек и опускаю в вино…

– Ага, в шелковый мешочек! А моя кладет в серебряную сетку… Я пришлю ее к тебе. Пусть поучится.

– Ах, что вы говорите, Нарикава-сан! Мне ли учить вашу почтенную супругу…

Подали «дзони» – бобовый суп с поджаристыми комочками рисового пудинга, ломтиками курятины и овощами.

– Настоящий дзони! – похвалил Нарикава. – Я уж думал, такого теперь нигде не делают. Всюду пошли новые моды…

– Совершенно правильно, – подхватил Тотими. – Все стараются жить, как на Западе. Конечно, в наше время без этого не обойтись, но нельзя же без разбора…

Блюда следовали за блюдами, палочки для еды оживленно стучали о фарфор. Наконец Нарикава отодвинул чашку, вытер потный лоб и сказал:

– Большое спасибо! Замечательно вкусно! Мы отпраздновали настоящий старинный бонэнкай [16].

Сэндо поспешно достал портсигар и протянул хозяину. Нарикава закурил.

– А теперь, – продолжал он, – мне хотелось бы посоветоваться кое о чем с вами, Кубосава-сан. Если вы не возражаете, конечно.

По знаку Кубосава старая Киё и Ацу быстро убрали посуду, поставили перед гостями бутылку рисовой водки – «сакэ» и крохотные чарки и исчезли в соседней комнате.

– Прошу прощения, Кубосава-сан, – сказал Нарикава, принимая от Тотими чарку с сакэ, – что осмеливаюсь беспокоить вас делами в вашем доме и в такой день. Разумеется, непростительная бесцеремонность. Но… время не терпит.

Рука Кубосава, державшая бутылку, замерла.

– Слушаю вас со вниманием, – пробормотал он.

– Тогда я хотел бы, чтобы вы все выслушали меня и высказали свое мнение.

Нарикава помолчал, собираясь с мыслями.

– Так вот. Как вы знаете, дела наши в этом году были очень плохи. Я уже забыл, когда «Счастливый Дракон» приходил с полным трюмом рыбы…

Сэидо раскрыл было рот, но Нарикава досадливо отмахнулся от него:

– Знаю, знаю, что ты хочешь сказать! Правда, другие шхуны и другие владельцы тоже не в лучшем положении. И я не собираюсь относить свои неудачи за счет плохой работы капитанов или начальников лова, тем более что вы все заинтересованы в богатом улове не меньше меня.

«Наверно, даже больше», – подумал Кубосава.

– Нет, не собираюсь. Но факт остается фактом – рыбы вы не привозите. Это убытки. Это разорение. А если я разорюсь, куда вы пойдете?

Нарякава взял еще одну сигаретку, чиркнул спичкой и затянулся:

– Я скорблю при мысли о том, что произойдет со мной, с вами и с вашими семьями, если такое положение будет продолжаться и дальше. Пусть прошлые наши неудачи уйдут навсегда вместе со старым годом! Забудем их. Но тем осторожнее должны мы быть в будущем, новом году. И я решил: в новом году вы выйдете в море как можно раньше.

Сердце Кубосава забилось.

– Когда? – спросил он.

– Полагаю, не позже двадцатого. Двадцатое января я имею в виду. А может быть, и раньше. Вы хотите что-то сказать, Одабэ-сан?

– Извините, хозяин, – капитан кашлянул. – В январе еще не кончается период штормов.

– Мне это известно, – усмехнулся Нарикава. – Вам придется трудно. Но разве рыбаки боятся штормов? Или «Счастливый Дракон» – дырявая лоханка, а не новая шхуна?

– «Счастливый Дракон» в полном порядке, хозяин.

– Твое мнение, сэндо?

– Преклоняюсь перед вашим решением, Нарикава-сан, – поспешно отозвался Тотими, упираясь руками в пол и кланяясь. – Нам не привыкать рисковать, и мы сделаем все, чтобы вы были довольны.

– Как со снастями?

– Старые починены, новые, которые вы изволили купить в июле, приведены в готовность. Мы вполне готовы, Нарикава-сан.

– Нужно только погрузить продовольствие, воду и солярку, – пробормотал Одабэ. Нарикава кивнул.

– У вас, Кубосава-сан, я не спрашиваю. У вас всегда все в порядке, не правда ли?

– Смею надеяться, – дрожащим от радости голосом сказал радист.

– Вот и превосходно! Значит, вы сможете выйти в любой день. Теперь еще одно.

Все трое изобразили на лицах почтительное внимание.

– Постарайтесь все-таки не залезать в чужие воды. Один раз вам это сошло, хотя вы остались без заработка, а я без тунца. Но не надо искушать судьбу. Конечно, риск есть риск, рыбак, боящийся риска, – не рыбак. Но я не желаю рисковать шхуной. Конфискация шхуны приведет меня к разорению, а вас – к нищете. С другой стороны… – Он отложил сигарету и обвел всех жестким. взглядом. – С другой стороны, если вы вернетесь без рыбы, нам придется расстаться. Всегда помните, что ваше благополучие, как и благополучие других рыбаков, зависит от процветания хозяина. Вот все, что я хотел вам сказать.

вернуться

16

Бонэнкай – «встреча забвения старого года» – проводится тридцать первого декабря в семьях, следующих старым традициям.