Все трое изобразили на лицах почтительное внимание.
— Постарайтесь все-таки не залезать в чужие воды. Один раз вам это сошло, хотя вы остались без заработка, а я без тунца, но не надо искушать судьбу. Конечно, риск есть риск, рыбак, боящийся риска, не рыбак. Но я не желаю рисковать шхуной. Конфискация шхуны приведет меня к разорению, а вас — к нищете. С другой стороны… — Он отложил сигарету и взглянул на всех жесткими глазами. — С другой стороны, если вы вернетесь без рыбы, нам придется расстаться. Вот все, что я хотел вам сказать. Я уже вижу, что вы вполне согласны со мной, не так ли?
Сэндо поклонился еще раз. Капитан Одабэ почесал затылок. Кубосава же почти ничего не слышал. Мысли его были заняты другим. «Выход двадцатого, может быть, раньше… Значит, аванс… Тысяч десять иен[12]… ну, пусть восемь. Прежде всего обновки для девочек, новое кимоно для Ацу. Что-нибудь для Киё. Купить рис. Да, новый год начинается прекрасно. Воистину счастье в дом, черт из дому…»
Проводив гостей до ворот, он поклонился в последний раз и сказал:
— Спасибо вам за вашу доброту ко мне в этом году. Прошу не оставить меня вашими милостями и в новом году.
Утро первого января выдалось ненастное. С океана дул холодный ветер, небо было обложено низкими серыми тучами, моросил дождь. Но непогода не мешала празднику — в этом отношении (да и не только в этом!) жители Коидзу сильно отличаются от жителей больших городов. Нравы в Коидзу патриархальные и в достаточной степени консервативные, как и в сотнях других таких же крохотных, ничем не примечательных рыбацких городков, которые лепятся по берегам Страны Восходящего Солнца — от угрюмых скал мыса Соя на Хоккайдо до изумрудных заливов южного Кюсю. Правда, через Коидзу проходит железная дорога, и желающий может добраться до Токио за несколько часов. Однако влияние огромной беспокойной столицы ощущается в Коидзу очень слабо. Рыбакам и мелким лавочникам, составляющим основу его населения, совершенно достаточно десятка его ресторанчиков, замызганного кинотеатра и местной газеты. Поэтому праздники, особенно Новый год, они встречают, как это делали их предки, обстоятельно и весело. И в то время как оглушенные бешеным темпом жизни, ослепшие от блеска реклам, истомленные бурно проведенной ночью столичные жители еще спали, обитатели Коидзу, глубоко уверенные в том, что день первого января должен стать образцом для всех дней в году, уже вышли на мокрые улицы, свежие, нарядные, улыбающиеся, чтобы обменяться приветствиями, нанести друг другу визиты, солидно и спокойно повеселиться.
— Кубосава-сан, смэдэто-годзамайс[13]!
Сюкити Кубосава, стоявший в дверях дома между двумя кадомацу, плотный, коренастый, в плаще поверх чистого клетчатого кимоно, с достоинством поклонился.
— С Новым годом…
— Не совсем подходящая погода для такого праздника, не так ли?
— Совершенно верно. Впрочем, это не может особенно помешать нам.
— Согласен с вами. Прошу вас с почтенной госпожой Кубосава посетить нас.
— Покорно благодарю. Не оставьте без внимания и мое скромное жилище…
Кубосава раскланивался с соседями и знакомыми, принимал приглашения и приглашал сам, улыбаясь, произносил приличествующие случаю любезные слова. Так было первого января каждого года. Но в этом году он испытывал гораздо больше радости и удовольствия. Вчерашнее посещение господина Нарикава породило в его душе целый поток необычайных надежд. Всю ночь ему снились самые радужные сны, а хорошие сны в новогоднюю ночь — несомненный признак грядущего благополучия.
— С Новым годом, Кубосава-сан!
Перед Кубосава остановился механик «Счастливого Дракона», известный забияка и весельчак Тюкэй Мотоути. Широкое, скуластое лицо его лоснилось, из-под ярко-красного головного платка выбивались пряди жестких черных волос. Механику было около двадцати лет, жил он бедно со старухой-матерью и сестрой, ровесницей Умэко, но многие в городке побаивались его за острый язык и готовность отстаивать свое мнение крепкими жилистыми, темными от въевшегося в кожу масла кулаками. Кубосава не одобрял повадок Мотоути, но питал к нему некоторую слабость, ибо парень был сыном его приятеля, убитого где-то под Сингапуром.
— Здравствуй, Тюкэй. Поздравляю и тебя.
— Сестра не у вас?
— Нет… Впрочем, вон она, кажется, играет…
— Беда с ней. Чуть свет удрала из дому. Мать послала разыскать ее.
— Как здоровье почтенной госпожи Мотоути?
— Спасибо, все в порядке. Надеюсь, у вас тоже благополучно?