Наступило молчание. Нортон старался собраться с мыслями.
— Вы упомянули о некоторых явлениях, коллега, — сказал он. — Не откажите в любезности…
Доктор Митоя рассказал все, что ему было известно со слов рыбаков.
— …после этого на них посыпался белый, похожий на муку порошок — «пепел горящего неба», как они говорят. Он густо сыпался сверху, словно снег.
— Совершенно верно. — Американец удовлетворенно кивнул. — Порошок, похожий на муку… Значит, 1 марта они находились в районе Маршалловых островов, вы сказали?
— Конечно, это только мое предположение, мистер Нортон. Но ясно одно: несчастные рыбаки случайно оказались в той части океана, где ваши соотечественники испытывали какую-нибудь ужасную военную новинку. В результате характерная болезнь: выпадение волос, нарывы на теле, слабость, уменьшение числа лейкоцитов. Я обратился к одному старому документу, он сохранился у меня с тех времен, когда я работал с жертвами Хиросимы и Нагасаки. — Митоя мельком посмотрел на бумагу, лежавшую перед ним на столе. — Вот, пожалуйста. Это история болезни некоего Асадзо Тадати, умершего в начале сорок шестого года. Симптомы совпадают полностью. Интересуетесь?
Нортон покачал головой.
— У меня в отделении огромный архив подобных бумаг. Должен признать, что ваша логика безупречна. И ваш вывод?
— Несомненно, они поражены жесткой радиацией.
— Но интересно, — продолжал Нортон, — что вы думаете об этом пресловутом пепле? Какую он играет роль?
— Право, не знаю, мистер Нортон. Вы слишком многого хотите от меня. Я ведь всего-навсего обыкновенный терапевт… Хомма, их мальчишка-кок, привез нам немного, граммов пятьдесят. Обыкновенный известняк, ничего больше.
Рука Нортона с сигаретой остановилась на полпути ко рту.
— Известняк… — медленно проговорил он и вдруг торопливо закивал головой: — Да, разумеется, известняк, мел, кораллы… И вы не заметили в нем ничего особенного?
— Особенного? Нет. А вы полагаете, что он, этот известняк, имеет какое-нибудь отношение…
— О-кэй, коллега. — Нортон притушил сигарету в пепельнице и выпрямился. — Теперь мне все совершенно ясно, и я могу рассказать вам, что случилось.
Доктор Митоя удивленно поднял реденькие брови.
— Дело в том, — продолжал Нортон, — что вы оказались очень недалеко от истины, предположив, что ваши рыбаки явились жертвой мощного радиоактивного излучения. Но это не была жесткая радиация, то есть гамма- и нейтронное излучение в момент взрыва, хотя, возможно, ваши пациенты могли пострадать и от нее. Вы, очевидно, читали в газетах, что первого марта на небольшом атолле в районе Бикини было проведено испытание нового сверхмощного вида вооружения — термоядерной, или, как ее чаще называют, водородной, бомбы.
Митоя молча кивнул.
— Чудовищной силы взрыв, — продолжал Нортон после минутной паузы, — измельчил в порошок атолл, поднял миллионы тонн этого порошка в воздух и разбросал на сотни миль вокруг.
— «Небесный пепел», — пробормотал Митоя.
— Это и был «небесный пепел», совершенно верно. Но самым страшным оказалось то, что этот пепел не просто известковая пыль. Температура в миллионы градусов, возникшая в момент взрыва, придала элементарным частицам — продуктам термоядерной реакции — такие скорости, что они получили возможность проникать в ядра атомов всех веществ, находящихся в районе взрыва. В ядра атомов солей океанской воды, газов, из которых состоит воздух, в ядра атомов, входящих в состав коралла и материалов, из которых была построена оболочка бомбы. Как правило, всякий атом, ядро которого захватило постороннюю частицу, становится радиоактивным. Теперь вы понимаете, коллега? Излучение непосредственно от взрыва могло и не угрожать рыбакам, поскольку оно поглощается на сравнительно недалеких расстояниях от эпицентра. Но масса радиоактивной коралловой пыли, осыпавшая их с неба, оказалась для них роковой. По виду она ничем не обнаруживала своих страшных свойств. И несчастные вдыхали ее, поглощали с пищей, она забивалась в уши, в глаза, в складки кожи… а ведь известно, коллега, что рыбаки в плавании не отличаются чистоплотностью, и они не смывали ее, вероятно, в течение нескольких дней. Они плыли домой, а радиация делала свое дело, и только теперь ее действие стало сказываться в полной мере. В клетках живого человеческого организма под ударами смертельного излучения рушится молекула за молекулой…