Через несколько минут «шевроле», разбрызгивая грязь, выскочил на окраину городка и остановился. Дорогу к кладбищу запрудила огромная толпа людей. Их были тысячи, мужчин, женщин, стариков, детей, рыбаков, судовладельцев, лавочников, рабочих; они стояли, тесно прижавшись друг к другу, под теплым моросящим дождем, прикрываясь зонтами и громадными камышовыми шляпами, похожими на плоские блюда. Немного поодаль расположились корреспонденты японских и иностранных газет в регланах и макинтошах с поднятыми воротниками. Они непрерывно курили, сплевывали и переговаривались вполголоса. Губернатор распахнул дверцу и выбрался из машины.
— …Он был такой же, как и мы все, — услыхал он голос, который слушала вся эта громадная толпа. — И каждый из нас, каждый простой рыбак, мог оказаться на его месте.
Судя по голосу, выступавший был молод. Он не был виден губернатору. Тогда губернатор пошел в обход сплошной людской стены.
— Рыбакам живется не сладко. Ремесло рыбака трудное. Рыбаки выбиваются из сил, не видят дома месяцами, чтобы накормить свои семьи. И вот теперь эта водородная бомба. Сегодня мы хороним Кубосава-сан. А между тем премьер Иосида сговаривается с американцами о том, как превратить Японию в атомную базу.
По толпе прокатился сдержанный гул. Теперь губернатор хорошо видел оратора. Это был молодой человек в грязной рабочей спецовке, с потрепанной каскеткой в руке. Струйки дождя, как слезы, стекали по его лицу.
— Так скольких нам еще придется похоронить, если мы не скажем решительно все вместе: «Долой водородную бомбу!»?
Толпа снова загудела. Кто-то крикнул:
— Запретить американцам хозяйничать в Японии и на океане! Пусть взрывают свои бомбы в Америке!
Оратор поднял руку, и все стихло.
— Если мы, вся Япония, все простые и честные люди нашей многострадальной родины, не скажем этого, не схватим убийц-атомщиков за руку, мы погибнем. Помните это, жители Коидзу! Конечно, многие из вас до сих пор думают: мое, мол, дело — сторона, я рыбак, политикой не занимаюсь… Но если бы мы догадались заняться этой политикой раньше, кто знает, может быть, был бы сейчас жив Кубосава… Склады судовладельцев ломились бы от рыбы, покой и тишина были бы сейчас в Коидзу и во всей Японии… И вот мы стоим у ворот кладбища и скорбим над прахом первой жертвы водородной бомбы. Как будто мало было жертв и без этого! Долой убийц! Долой предателей! Да здравствует свободная и демократическая Япония!
Под крики и рукоплескания оратор сошел с импровизированной трибуны. Губернатор наклонился к уху стоявшего впереди мужчины в соломенной накидке и спросил тихо:
— Кто это?
Тот, не оборачиваясь, бросил:
— Сын старого Комати. Из Токио. Специально приехал хоронить земляка.
На возвышении появилась маленькая женщина в мокрой белой одежде. Она провела рукой по глазам, глубоко вздохнула и заговорила тоненьким голосом:
— Дорогие земляки и друзья! Вы все знаете, мой муж был честный рыбак и хороший человек. Он никому не причинял зла. И вот его убили. Убили те самые люди, которые сбросили на нашу страну атомные бомбы. Тогда они сожгли и искалечили много людей. Теперь они придумали еще одну бомбу, и жертвой ее опять оказалась Япония. «Пепел Бикини» отнял у меня мужа и изувечил его товарищей. И я вас спрашиваю: зачем все эти мучения, зачем эти жертвы, когда мы, наши семьи могли бы жить спокойно и счастливо…
В мертвой тишине, наступившей после того, как Ацуко Кубосава, трясясь от рыданий, сошла с помоста, послышалась какая-то возня и на помосте появилось новое лицо.
— Американец? — пробормотал кто-то растерянно. — Вот наглец!
Раздались насмешливые и возмущенные крики. Но американец не смутился. Вертя в руках лист бумаги, он терпеливо ожидал. Понемногу шум утих.
— Господа! — начал американец. — Я советник американского посольства Грэхэм Корн. Прежде всего разрешите мне выразить от своего имени, от имени моего правительства и от имени моего народа глубокое и искреннее соболезнование по случаю безвременной кончины Кубосава-сан.
Он говорил по-японски чисто, почти без акцента, и это немного примирило его со слушателями.
— Весь мир, все люди доброй воли скорбят вместе с вами, объятые жалостью к осиротевшей семье покойного. Нет слов, какими можно было бы смягчить эту тяжелую утрату. Американское правительство сделало все возможное для того, чтобы спасти Кубосава-сан. Лучшие доктора…