Чарли сидел в своем любимом (собственном!) кресле у электрокамина, курил и раздраженно поглядывал на сутулую спину Дика, стоявшего перед окном. Джейн вязала, полулежа на кушетке. Все молчали. Вечерняя темнота за окном была пропитана осенней сыростью. Вокруг лампы уютно плыли сизые струйки табачного дыма.
— Где ты встретил его? — спросил Чарли.
— В конторе, — не оборачиваясь, ответил Дик. — Он пробовал наняться.
— Удалось?
— Ты же знаешь: вчера у нас уволили еще десять человек.
— Да, правда.
Они снова помолчали.
— Интересно, куда он девал свои деньги? — глубокомысленно произнес Чарли.
— Глупый вопрос!.. — Голос Дика звучал сердито.
— А все-таки?
— Ну, мало ли что… Роздал долги… Или болел и потратил на лечение. Вложил в какое-нибудь дело и прогорел. Будто не знаешь, как это бывает…
— У умного человека так не бывает.
— У умного? Пожа-а-луй.
Чарли подозрительно взглянул на Дика, но вид костлявой широкой спины не сказал ему ничего. Джейн еще быстрее заработала спицами, еще ниже склонила над вязаньем золотоволосую голову. На всякий случай Чарли пробормотал:
— Разумеется, кому как повезет… Ну, что он тебе рассказывал?
— Мы не успели поговорить. Меня вызвали на площадку, и мы условились встретиться сегодня вечером.
— Где?
— В «Пи-Эн»…
Чарли облегченно рассмеялся.
— Конечно, это — самое удобное место для встречи… — Глаза его встретились с глазами жены. Джейн несколько мгновений глядела на него с незнакомым, отчужденным выражением, затем снова опустила голову. Чарли кашлянул: — Само собой, лучше было бы пригласить его сюда, но… знаешь, Дик, какие у меня соседи? Нам житья не будет, если они узнают, что мы якшаемся с неграми.
— Я так и понял, — равнодушно сказал Дик.
— …Вот-вот. И у меня много завистников на работе. Мне не хотелось бы давать им в руки лишний козырь. Да еще осложнять отношения с местными…
— Я так и понял, — повторил Дик.
Но Чарли уже не мог остановиться.
— Конечно, ты осудишь меня. Все-таки вместе работали и все такое. Я понимаю. Мне, право, ужасно жаль… Но я…
Дик наконец повернулся к нему лицом.
— Ладно, — сказал он и широко зевнул. — Ладно. Я знал это заранее и не пригласил его к тебе. Можешь быть спокоен. И не думай, пожалуйста, что он приехал в Чикаго ради твоих прекрасных глаз.
— А если бы даже и так… — храбро начал Чарли.
— Это не так, и нечего говорить об этом. Я пошел.
Он поцеловал Джейн в лоб, кивнул Чарли и вышел, плотно притворив за собой дверь. Шаги его простучали по асфальту под окном и затихли.
— Дик обиделся на меня, — беспомощно проговорил Чарли. — Но ведь не мог же я, действительно, пустить в дом ниггера!
Джейн не ответила.
Многим в Чикаго известен ночной кабачок «Пенья-Невада». Завсегдатаи называют его просто «Пи-Эн».
Здесь не делают разницы между богатыми и бедными, между цветными и белыми, между юнцами и стариками. Здесь царит один бог: доллары. Всякий, кто может расплатиться, пользуется здесь гостеприимством и уважением.
В середине октября 1954 года над вывеской кабачка появилось рекламное объявление, извещавшее, что здесь, и только здесь, можно получить новый коктейль — «Бикини» (рецепт запатентован), изумительный по вкусовым качествам. Коктейль имел успех: слово «Бикини» было модным.
Дик и Майк заняли столик у самого входа. Громадный Майк, в хорошем, но изрядно потрепанном костюме, был грустный и озабоченный. Дик слушал его, приставив ладонь к уху и морщась, когда шум в кабачке становился особенно сильным.
— …Они всем кругом задолжали, вот как. Так что большая часть денег пошла за долги. А что осталось, пришлось истратить на лечение. Но все это было ни к чему, парень, нет. Мальчуган умер. И Марта чуть не сошла с ума. Плакала дни и ночи напролет, правду говорю. Потом сказала: «Не будет нам с тобой счастья, Майк». Правда, так и сказала. И уехала к своим родным. А я — видишь…
Майк замолчал, взял свой стакан и отпил немного.
— Хорошее виски… Вот. Остался один. Делать на старом месте мне было уже нечего. Распродал я наши последние вещички, отослал ей деньги… И пустился по свету. Мотался по всей стране, но сам знаешь, как сейчас с работой.
Майк снова поднял стакан. Дик последовал его примеру.
— А потом — ничего интересного. Стал пить, ей-богу, стал. Приняли меня на один завод в Ричмонде. Несколько дней проработал — бац, снижают расценки. Началась забастовка. Напился, наскандалил, ударил мастера… Не веришь? Правда. Тут уж мне досталось как следует. Посадили на два месяца, из них месяц пролежал в тюремной больнице. Вот, неделю назад вышел, денег нет, работы нет… Вдруг в газете объявление: работа с выездом из Штатов. Совсем как тогда… Я и махнул в Чикаго, парень. Знакомых никого. Хотел зайти к Чарли, да… Хорошо хоть, что тебя встретил, а?