Было тихо. Лишь изредка доносилось клекотание невидимой птицы или падал на землю твёрдый несъедобный плод, чтобы подарить жизнь ещё одному деревцу.
— Я слышал об этом лесе. Он тянется от реки Птичьей до границы равнин таврогов на юге. Местные раньше добывали здесь древесину, но после какой-то болезни почти все вымерли… или сбежали, — орк спрыгнул с лошади и, подойдя к ягодному кусту, с жадностью стал поедать тускло-красные кругляши.
— Думаю, нам ещё около дня пути, — обернулся к Айслину Торкел и мгновенно насторожился, увидев его лицо. — Что-то не так?
— В лесу что-то есть, — проговорил маг, прислушиваясь. — Нечто, источающее злобу, ненависть и голод.
Торк нахмурился.
— Сауруг, щит за спину, и в конец колонны. Айслин, держись посередине.
Айслин погрыз ноготь, пряча улыбку.
— Вообще-то я о Сауруге!
— Тьфу!!! — Торкел, не позволил себе улыбнуться и как можно строже напомнил. — Вы же взрослые люди! Сейчас не время для шуток! Я же предупредил!
— Но ты же видишь, — Айслин не ожидал, по-видимому, такой реакции. — Он опять сует в рот все подряд.
— Вкусные, — сообщил Сауруг с набитым ртом, — Кислые, но вкусные!
Лес, как и полагалось, был мрачен. В глубине его они совсем уже распрощались с дневным светом, и стало так темно, что впору было разжигать факелы.
Деревья словно впились в нежданных гостей десятками глаз — путников преследовало неприятное и назойливое ощущение, что за ними следят, хоть и никого пока не было видно. Высокий свод из сросшихся крон навевал мысли о склепе, да и раздававшиеся, невесть откуда, звуки не походили на безобидные голоса безвредных птиц.
— Одно другого хуже, — пробормотал Торкел. — Ну и раскидали свое имущество Творцы!
Хищный клёкот, хохот, визжание и хруст сухих ветвей и прошлогодней листвы ужасно раздражали Айслина, и заставляли поминутно дёргать головой в поисках врага. Темнота сгущалась, а его внутреннее зрение показывало ему множество непонятных объектов… неживых, но в то же время находящихся в движении.
Но он так и не понял, как проглядел засаду.
Из-под корней деревьев вдруг метнулись тени и стремительно атаковали их.
Лошади, испуганно заржав, прянули в сторону. Маг от неожиданности не удержался в седле и рухнул на зелёную траву, а орк молниеносным движением выхватил нож и метнул его в ближайшую тварь. Та взвыла и повалилась на землю. Нож, видно, попал ей в нервный узел, и она свернулась в колючий клубок.
Торкел спрыгнул с коня и шлепком отогнал его в сторону, не желая рисковать Ворканом. Обнажив оружие, он железной стеной пошел на нападавших. Твари были ему всего лишь по колено, но очень быстро передвигались.
Они с Сауругом слаженно заработали мечами, не подпуская вертких тварей к лошадям, а довершили дело выпущенные из арбалета стрелы, добившие оставшихся. Это маг в суматохе дотянулся таки до оружия и открыл стрельбу, забыв от неожиданности, что может использовать своих Огневиков.
Рыцарь, вытирая меч о траву, пробормотал:
— Похоже, твари Разлома. Далековато их занесло!
— Нет, это совсем другие, — заметил Айслин очень довольный, что бой, начавшийся его падением с коня, завершился его же меткими выстрелами.
Торкел скептически еще раз взглянул на корчившуюся в судорогах тварь, даже перед смертью топорщащую свои многочисленные иглы. Подергиваясь, она с шипением разевала пасть, которая открывалась по горизонтали, а не вертикали, в отличие от всех остальных зверей виданных ими до сих пор.
— Как же другие? — возразил он. — Вот пасть, вот когти… вот колючки. Мало ли мы этого добра видели.
Айслин не стал спорить, объясняя, что все твари Разлома, и Рубитоги, кстати, несли, несмотря на все свое многообразие, сходные черты, а эти вот ежи были порождением какой-то совершенно новой фантазии. Он впервые видел подобную несуразность в строении черепа, но вынужден был признать, что оно было довольно удобно… для тварей, естественно.
В этот момент подал голос орк:
— Вот где они прятались!
В земле, по краям почти задохнувшейся во мху и опавших листьях тропинки оказались вырыты ямки, в каждую из которых мог спрятаться человек среднего роста. На дне одной из берлог недвусмысленно белели человеческие кости, а невдалеке валялось несколько грубо сделанных стрел.