Им не забыть того взгляда, которым наградил на прощание своего мучителя колдун, облепленный сгустками жира.
Друзья помнится, взглянув на остатки жидкости в руках служителя, заторопились к выходу, но чуть погодя брат Макол достал их и там, выйдя провожать. Он на прощание крепко пожал каждому из них руку, подолгу не отпуская и глядя в глаза, левой не переставая протирать двузубый крючок окровавленной тряпкой перекинутой через плечо.
Молчание затянулось, и Вокиал со слипшимися волосами и в разодранной одежде вызывал жалость, совсем не походя на прославленного и страшного колдуна.
— Э — э — э, — начал было Айслин, но перехватил взгляд Минитрит, которой всю дорогу пришлось ехать рядом с колдуном, и осекся.
— Не нужно быть колдуном, чтобы прочесть ваши мысли, когда вы оказываетесь рядом со мной с наветренной стороны, — продолжал Вокиал раздеваясь. — Мне, в общем-то, все равно, что чувствуете вы, но эта вонь, неприятна мне самому. Спасибо брату Маколу!!!
Переправившись через старый дощатый мост почти совершенно разрушившийся, они оказались во владениях вуднунгов.
Лес этого странного народа очень сильно отличался от ухоженного и доброго леса Зелёного Лабиринта.
В пропитанной волшебством обители магов солнце мягко освещало изумрудную траву и пёстрые цветочки. Обжитый и освоенный, Лабиринт походил на огромный парк.
Здесь же густая листва почти не пропускала свет, и вокруг царил полумрак, местами переходящий в совершенную тьму. Деревья мрачными стражами смотрели на чужаков пустыми дуплами и угрожающе тянули к ним толстые нижние сучья, давно потерявшие листву. Густая жёсткая трава топорщилась, словно ковер из игл. С узловатых ветвей свисал бородой седой мох. А из глубины чащи доносились какие-то странные звуки, словно ворочался там, в глубине леса, огромный неповоротливый зверь, шлёпал в гнилой, протухшей воде болота и хныкал, и бормотал что-то, в жуткой тоске торопясь добраться до чьего-либо мяса.
Сказать, что им было неуютно, было бы недостаточно. Минитрит держала наготове грамоту-пропуск, чудесники замолкли и только Вокиал, которого никто не пожелал иметь у себя в тылу, ехал, отпустив поводья, и сосредоточенно обгрызал отросшие ногти.
Тропой не пользовались уже давно, и она заросла мхом и была завалена толстым слоем опавшей листвы. Путники в тысячный раз задавались вопросом, почему они не выбрали куда как более спокойный путь в обход, а Минитрит каждый раз отвечала одно и тоже — из-за недостатка времени. Области вуднунгов простирались на сотни миль вправо и влево, вдобавок гранича с территориями, где жили еще более агрессивные племена.
Братство давно бы прибрало к рукам эти места язычников — вуднунгов… если бы хватило сил. К великому сожалению Дхака и всех его предшественников, это было невозможным и безнадежным мероприятием.
В предыдущие эпохи две экспедиции проблуждали в лесах, настроили поселений, поставили новые границы, а спустя какое-то время стали цвести.
В прямом смысле.
Полезли из их тел веточки да листики, стручки, колючки — у каждого свое. Первое время каждый из них старался скрывать это — резал да чистил свое тело, повесились, опять же, трое, не выдержав.
Никто сначала не знал, как к этому относиться — новоприобретения не причиняли боли, никак не беспокоили, за исключением случаев врастания в почву во время ночевок. Тут приходилось плохо, поскольку обрубание и отламывание отростков и срывание цветов воспринималось так, как, наверное, воспринималось оно растениями, выросшими, как полагается, то есть болезненно и неприятно.
Согласитесь, не всем приходилось по вкусу, когда из собеседника, а именно командира дозора пятой штурмовой группы, имени я «Мученика Саввы Пинийского», посвященного второй степени брата Брокора, вдруг, во время доклада, начинает расцветать ярко-желтый цветок и к нему начинают слетаться пчелы.
Терпели это недолго. Потом отсадили зараженных служителей от остальных. Пользовать пытались, да все без толку — через две луны каждый из них превратился в куст или в дерево. Хоть в саду сажай!!!..
Их и посадили, в прямом смысле, в Аллее Славы под присмотром суетящегося Гнорициута.
Говорят, что когда, во время поминовений, к растениям этим приносили цветы, они начинали недовольно шевелить ветвями и успокаивались, только если полить их вином.
Помнится командир первой экспедиции брат Грувер — вояка еще тот, всем фанатикам фанатик, с целью искоренения богомерзкой заразы сам себя отдавший на опыты, сломался, когда обнаружил на руках своих, казнивших немало еретиков, нежно-розовые цветы.
— Я бы еще понял, если б колючки, какие! — обезумев, кричал он с крыши молельни, перед тем как броситься на булыжную мостовую, спасаясь от рук пытающихся снять его служителей.
Потом обнаружилось, что леса эти обитаемы и за поколение до Дхака заключен был договор с народом этим — невразумительным и жутким. А что было делать, если даже гореть эти места не хотели, а единственный кто мог помочь — Гнорициут, приехал, постоял на опушке, принюхался да и пошел себе прочь.
Правда именно после этого взаимная экспансия была прекращена, и настало какое-то подобие мира.
Никто до них еще не пытался проехать лес вуднунгов ни с грамотой, ни без, но сейчас Минитрит, опасавшаяся, конечно же, все же была убеждена, что давнее перемирие не будет нарушено — ведь они собирались всего-навсего проехать через эту территорию
— Стой! — Минитрит произнесла это негромко, но так, что кони, уже давно перешедшие на шаг, остановились как вкопанные.
Пустынная заросшая лесная тропинка, кое-где освещенная ярким лунным светом, пробивающимся сквозь кроны деревьев.
Слишком спокойно. Слева раздался треск, и они обернулись, вскидывая оружие, но все смолкло раньше, чем боевая сталь легла в ладони. Они вновь повернулись к тропинке и обнаружили, что за те мгновения, на которые их отвлек шум в кустах, прямо посреди тропы появилось странное существо. Небольшого роста в накидке из ветвей, коры и листвы. На четвереньках, опираясь на несуразно длинные конечности. Пародия на человеческие руки с многосуставчатыми пальцами, да и рук этих многовато.
— Кто бы вы ни были бы вы, — пропищал тонкий голос на общеимперском диалекте, — уходите — не ходите! Мы чужаков не принимаем мы.
— Мы не чужаки, — неожиданно подал голос Вокиал и тронул коня вперед, — Вернее не все из нас, уважаемый Ревяга…
— Спасающая Вода! — существо стало раскачиваться на месте и подергивать плечами. — Ты снова к нам пришел к нам ты!..вуднунг рад всегда рад встретить — приютить Спасающую Воду. Угрожает кто тебе нибудь?…
— Нет — нет, уважаемый Ревяга! Нам надо всего лишь пройти сквозь ваш лес.
— Я верю — рад — обрадован тебе! Тебе дорога в лес открыта наш всегда, но кто с тобой? я рад — не рад, хотел бы знать?…
Вперёд выступила Минитрит, доставая из-за пазухи подорожную грамоту и разворачивая её перед лицом вуднунга:
— Вот! Мы из Нэстара.
Вокиал не успел остановить ее…
Страж быстро потянулся к бумаге и, едва коснувшись ее, застонал так, что, казалось, небо сейчас обрушится на путников. Кони встали на дыбы, едва не сбросив седоков, а лес вокруг зашумел, заворочался и со всех сторон обступил людей сплошной стеной…
— Мои дети — листочки!..мои бедные деточки!!!.. — стонал Ревяга, раскачиваясь и горестно тряся уродливой головой… — Вы это из деревьев делаете это, из бедных наших горестных детишек!..
Вокиал едва удерживаясь на совершенно обезумевшем коне, орал, изо всех сил пытаясь внять разуму разгневанного вуднунга…
— Прошу вас, молодые люди, — сказал негромко, но очень внятно Вокиал, глядя прямо перед собой, — Для вашего же спокойствия и для успешного выполнения задания — все свои дальнейшие действия увязывать по возможности со мной…