Тем временем дали команду начинать.
Гобы тут же, посовещавшись, взяли Ацера в круг и ринулись, было, в атаку, но тут же отхлынули, оставив у ног вроде бы остававшегося неподвижным Пса двух своих собратьев.
Зрители одобрительно загудели.
Гобы ещё и ещё раз атаковали врага, но тут же откатывались, теряя самых смелых своих сородичей, павших от смертоносной алебарды, словно тросточка, порхавшая и крутившаяся в руках почти не двигающегося противника.
Торкел с чувством восхищения следил за тем, как, почти не прилагая усилий, воин в черных доспехах использовал инерцию своего тяжелого оружия, изменяя его траекторию таким образом, что казалось алебарда, двигалась сама по себе.
И когда Пес Морки перешел в атаку, Торкел не заметил — в какой же миг он изменил неподвижную боевую стойку на стремительное скользящее перемещение. Худосочное на вид, совсем не производящее впечатления тело, двигалось с ловкостью и скоростью, какой от него никто не ожидал.
Вот он настиг остолбеневших гобов и одним замахом рассёк два тела одновременно.
Вот увернулся от летящей в его ногу дубины и развалил надвое ещё одного.
В течение всей схватки толпа ревела от восторга. Пару раз согласно кивнул и Торкел, несмотря на неодобрительные взгляды Императора и его приближенных.
Рыцарь ценил в солдате, прежде всего мастерство, а не принадлежность к какой-либо армии.
Наконец всё было кончено. Последнего гоба Пёс Морки насадил на острие алебарды, поднял в воздух, поглядел на дрыгающую ножками затихающую тварь, затем резким движением отбросил её в сторону и, зачерпнув горсть песка, очистил от крови свое страшное оружие.
Император, явно не ожидавший такого исхода, тем не менее, взял себя в руки, встал с ложа и произнёс:
— Подойди сюда, победитель! Я дарю тебе свободу, хотя и знаю, что ты убьёшь ещё многих моих воинов. Но мое слово закон. Поэтому тебе дадут коня и проводят до границы. Я сказал! — и он сел под овации зрителей.
Это был поступок воина и правителя. Псы Морки были не только врагами Империи — они были заклятыми врагами всех народов и отпускать на свободу такого опасного воина вместо того, чтобы, уничтожив его, хоть ненамного уменьшить их количество. Впрочем, было еще не поздно — никто и никогда еще не встречал пленников отпущенных на свободу. Может они с тех пор сторонились границ Империи, а может быть и так что за одним из поворотов дороги ждали освобожденных тяжелые арбалетчики…
Все ждали, что заговорит Пес Морки, но он лишь посмотрел в глаза Императору, сплюнул на кроваво — желтый песок и отошел на пару шагов назад. Тут он встретился взглядом с Торкелом, черты лица его исказились ненавистью, и он провел ребром ладони себе по горлу. Затем ударил себя в грудь кулаком и произнес:
— Кланси — Ацера!!!
Толпа взревела от негодования к неблагодарному варвару, а император переглянулся коротким, но красноречивым взглядом с одним из гвардейцев.
Пес Морки покинул арену, и празднование продолжилось, но у Торкела в груди горел огонь — вызвавший его симпатию Пес бросил по неизвестной причине вызов именно ему, хотя на трибунах было гораздо больше других лиц, к которым он имел более веские основания питать ненависть. От всего этого на душе у него остался неприятный осадок и ощущение, что они еще встретятся с ним…и не за кувшином вина…
Далее было ещё много разных представлений вроде дуэли на луках или боёв колесниц.
Но самое интересное было припасено на конец празднества. И тут пришел черед удивляться Айслину.
На залитую кровью арену, с которой только что унесли последнего из погибших, вывели зверей.
Кого тут только не было! Знаменитые коттеронские буйволы страшные в своей ярости, ксаторские львы в холке достигающие высоты роста человека, омерзительно уродливая гранга, рубиновые гарпии, вуднунгские громотопы и даже орлев…
Зверей — пока бывших на цепях — распределили по краям арены. Их обслуживала группа магов Гильдии, следивших, чтобы они не бросились в атаку раньше времени. На орлева даже наложили заклятье, не дающее ему взлететь.
Глашатай только собирался протрубить начало, как вдруг Айслин вспомнил как кормил вот этого самого орлева, тогда, ещё до штурма Этарона.
— А я говорю, он падет первым, не умея летать — его просто затопчут, — подливал масла в огонь азартный Сауруг уже проигравший несколько ставок заключенных им с соседями по трибуне и теперь надеявшийся отыграться.
Странный туман на миг заволок сознание мага, и он увидел вдруг голову нежно клекочущего орлева в своих руках и его подернутый поволокой глаз, умоляюще глядящий на него, Айслин вполголоса заговорил с рыцарем.
— Спасти, надо спасти его, иначе все погибнет!..
Торкел внимательно поглядел в затуманенные глаза Айслина и помахал ладонью перед его лицом…
— Э — э — э…что с тобой, очнись!..
— Надо спасти его! — повторил уже очнувшийся Айслин — У меня было видение.
Торк в раздумье пожевал губами.
— Ты уверен?…портить императору праздник, из-за каких то видений!..
— Да, — только и сказал в ответ Айслин, пребывающий в каком-то дурмане.
Торкел задумчиво глядел на него, потом взглянул на арену, где еще не началась схватка. По пути в Кайс он многое, что узнал от неразговорчивого мага и теперь склонен был думать, что мир, действительно, устроен не так просто, как казалось ему до сих пор.
«Кто его знает, — подумал он. — Все может быть… видение вещь такая… особенно у чудесников… хуже то все равно не станет, если одной мертвой тварью будет меньше».
После недолгих раздумий он встал во весь рост, загородив Императору обзор, и подняв за руку Айслина, обратился к Уидору:
— Ваше Величество, у меня и у Айслина к вам большая просьба, — тут он толкнул локтем мага в бок и прошипел:
— Говори!
— Ваше Величество, я могу попросить вас об одолжении?
— Без сомнения э-э-э… — тут к императору наклонился советник и прошептал что-то на ухо. — Да, маг Айслин.
— Я прошу вас подарить мне вон ту жалкую тварь для опытов!..
* * *
Бои закончились и через некоторое время друзья стояли на заднем дворе Арены, и Айслин ласково гладил благодарно урчащего орлева, попутно распутывая заклинание, не дающее тому взлететь.
— Ну, и что ты с этой зверюгой теперь делать будешь?! — Сауруг сначала с недовольством глядел на него, но, когда животное лизнуло шершавым языком в щеку, он уже более подобревшим тоном проворчал:
— С нами, что ли, пойдет?
— Нет, сейчас я ему внушу, что ему нужно домой…в его родные места и отпущу. Жалко такого красавца в неволе держать.
Айслин увернулся от розового языка и почесал орлева за ухом. Он взял его голову в свои ладони и пристально посмотрел в глаза.
Зверь, издавший было удивлённое урчание, вдруг застыл. Так они простояли довольно долго, Сауруг даже начал нервничать, пробурчав:
— И долго, интересно, они так?
Словно в ответ на эти слова, животное вдруг дёрнулось и, вырвавшись из рук спасителя, взмыло в воздух, сделало пару кругов над головами друзей и внезапно полетело на запад, всё больше и больше отдаляясь, пока не превратилось в маленькую точку в небе и не исчезло.
Торкел тронул мага за плечо:
— Пошли, Айслин.
Для него орлев был зверем, всего лишь зверем, с которым сражаются и на которого охотятся. Он так и не смог понять внезапного поступка соратника, отнеся это впрочем, на счет повсеместной странности магов.
Словно сбросив с себя оцепенение, Айслин устало вздохнул:
— Да, ты прав — нам ещё много чего надо сделать здесь.
Что именно надо было сделать тоже осталось невыясненным, а Сауруг за спиной Айслина только выразительно покрутил пальцами у виска.