Катапульты, к слову сказать, были использованы лишь раз, еще на заре Ордена, когда защитникам пришлось отбиваться от орд живших здесь ранее слонотроллей. Тогда дождь кипящей смолы уничтожил штурмующих тварей еще до того, как те подошли к стенам.
До сих пор янтарные глыбы с вплавленными в них телами троллей — выродков валялись грудами со стороны восточной, наименее высокой стены Цитадели, и встающее утреннее солнце освещало эту россыпь самоцветов весёлым ярким светом, — веселым, если только забыть о том, чем начинены были эти камни.
Изредка их беспокоил один из Воронов и был даже случай, когда, изголодавшись, напал на одного из стрелков, но в основном их легко можно было отпугнуть огнем факелов. Все знали, что на одном из Шлемов расположено гнездо, или логово этих странных чудовищ, но приказ того же Основателя запрещал подниматься туда. Убивать Ворона дозволялось только в случае крайней необходимости, но такого до сих пор не происходило по той простой причине, что убить это чудовище не представлялось возможным. По слухам перья, покрывавшие его, были прочнее металла.
Перед стенами крепости был вырыт ров глубиной в два человеческих роста. Сначала его хотели залить водой, но подвести сюда ответвление от горной реки не представлялось возможным, и всё оставили, как есть, лишь нашпиговали дно и склоны рва рогатками и кольями.
Через ров был, перекинут мост шириной в три телеги. Его специально не сделали подъемным, ибо нападающие, видя такую прекрасную возможность выломать ворота, тут же забывали о других путях и, стремясь взять крепость наскоком, вынуждены были толпиться на мосту, представляя собой отличную мишень для стрелков Ордена.
Вход же в Цитадель преграждали двустворчатые ворота из металла с юга Соленых гор, которые не так-то просто было пробить тараном. Но тарану и не дали бы приблизиться к воротам — огромный железный брус над главными воротами отнюдь не служил украшением, а был готов к тому, чтобы, обрушившись сверху перебить хребет любому стенобитному орудию.
Что же до зданий внутри кольца окружающих Цитадель стен, то там располагались конюшни и двухэтажные казармы. Кроме того — склад для стройматериалов и всякой хозяйственной утвари, оружейная с пристройкой, где хранили готовые доспехи, амбар с запасами еды; а также пекарня, загон для коров и овец и колодец для снабжения крепости водой.
А в теле скалы была вырублена башня, и там же находился Зал Славы с трофеями бойцов Ордена и хранились рукописи с описаниями подвигов воинов Цитадели. Выше шли библиотеки и зал Совета с картой всех Благословенных Земель, где обсуждали предложения тех или иных правителей о службе в их армиях. Орден не претендовал на чужие земли, но и не мешал остальным народам делить их. Он выступал в роли наемника, обеспечивая жизнь своих последователей тем золотом, что ему платили за жизни, отнятые по договору, но моральная сторона нисколько не беспокоила орденцев. Не хочешь жить в том мире, с его законами и несправедливостью — попытайся придти в Цитадель.
— Нельзя сделать так, чтобы все в мире жили счастливо, — говорил Основатель. — Всегда найдется кто-то, кто захочет большего и ради него пойдет войной на соседей.
Поэтому сдержанность и презрительное отношение к достатку было правилом Ордена. Они не пытались отговаривать от войн тех, кто желал ее развязать, но выбирали, на чьей стороне выступить, руководствуясь при этом теми же самыми Положениями.
Войны во внешнем мире не прекращались и также не прекращались обращения к Ордену за помощью.
В подвалах размещалась Кладовая, и никто кроме смотрителя и Вождя не знал о размерах ее содержимого. Но было там немало, и именно это служило причиной непрекращающихся попыток разного рода авантюристов проникнуть в Цитадель. Каждому из орденцев полагалось весьма приличное жалованье и на покой они уходили обеспеченными людьми, выбирая для себя одно из поселений ветеранов и заводя свое хозяйство. Но, даже сменяя звание воина на скромную участь земледельца или пастуха, они продолжали нести в себе честь и порядок, заложенные в них Цитаделью.
РЫЦАРЬ
Недостаточно пожелать кому-нибудь Добра — надо быть достаточно сильным, чтобы это Добро претворить в жизнь
Торнтгорн Основатель
Обучение в Школе Цитадели было всеобъемлющим и неимоверно сложным.
Первый год Торкела и еще сорока восьмерых новобранцев неугомонные Наставники, и в первую очередь Фавнер, гоняли как стадо горных козлов по всем окрестным скалам, обучая искусству лазания по отвесным стенам, спуску в пропасти с использованием верёвок, прыжкам от стены к стене в узких ущельях. Ни одна мелочь не оставалась незамеченной наставниками. Ходить, бежать, сидеть и поворачиваться их учили заново, словно не были эти мелочи даны им как само собой разумеющееся.
— Считайте, что родились заново, — повторял Фавнер.
Их даже учили спать — спать на камнях, стоя, поддерживая друг друга, на узких карнизах, на деревьях, в снегу и в воде.
Зачем, спросите вы, воину учиться спать? Затем, чтобы он мог, когда иссякнут силы, выспаться в любых условиях и вновь приняться за своё дело, а не стать, едва двигая мечом от усталости, легкой жертвой для врага — только из-за того, что не успел вовремя восстановить свои силы.
Месяцы и месяцы тренировок…
Путь домой — если этот дом существовал — был открыт, пока ничто не удерживало их в Ордене — ничто кроме Клятвы.
Слабый духом не нужен был Ордену, и эта открытая дорога назад, к теплу и покою, была самым суровым испытанием, первым этапом подготовки, имя которому — Путь Подражания. Это был самый трудный этап, на котором выяснялся предел терпимости и выносливости новобранцев.
Инструкторы Ордена не жалели их, жалость вообще не входила в добродетели Ордена, юноши сроднялись со стихиями и должны были быть ураганом в грозу, ливнем в дождь, смерчем в пламени и волной в море.
Их не жалели, чтобы и они не щадили никого.
Торкелу пришлось по вкусу житье в Цитадели. После нищенского существования в глуши на самом краю Каменного Леса солдатский паек казался роскошным пиршеством, а тренировки, придуманные неутомимыми Наставниками, казались просто игрой. Он был крепок и телом и духом, а Лекарь славно потрудился, чтобы он больше никогда не вспоминал о полученной ране.
Конечно, сначала ему сильно недоставало своего племени, как оказалось полностью уничтоженного сахаларами, но, во-первых, родителей своих он лишился задолго до их нападения, а во-вторых, наставники не впервые сталкивались с проблемами подобного рода и не давали горестным мыслям надолго завладевать головой новобранца.
Год проходил за годом, казарма стала его родным домом, а наставники заменили ему и отца и мать. Изредка он еще вспоминал стойбище на границе Каменного Леса, но все реже и реже.
Он быстро сошелся с остальными новобранцами — такими же мальчишками, собранными со всех сторон Земель, пришедшими сюда сами, или приведенными родителями, или проданными торговцами рабами. Бывшим рабам, кстати, а также сыновьям поселенцев — ветеранов было намного легче, они с малолетства привыкли переносить тяготы и лишения.
Торкелу не самому слабому среди новобранцев поначалу пришлось приложить немало сил, чтобы не выделяться в худшую сторону на их фоне, но природное трудолюбие и упрямство, являющееся почти легендарной чертой его племени помогло ему догнать, а затем и в чем-то даже превзойти большинство из сокурсников.
Он, обладая зорким зрением степняка и твердой рукой, стал первым среди лучников Цитадели своего возраста, а в общих состязаниях уступил лишь рыцарю с самим за себя говорящим прозвищем Ястреб. В состязаниях мечников он уступал по технике многим, но безрассудность его решений в бою и тяжелый удар заставили говорить о нем хоть и с улыбкой, но с уважением.