Курбский, укутавшись в почерневший от влаги теплый во-тол из толстого сукна, издали наблюдал за перестрелкой полоцкого гарнизона с поляками. Под ядрами снуют, пригибаясь к земле, венгерские и немецкие наемники, с помощью челяди пытаясь смастерить очередной мост. Очередной, ибо русские пушкари прицельным огнем разрушали все возводимые врагом укрепления и мосты через окружающий город ров.
Сбитые пулями люди валятся в грязь, их оттаскивают прочь. Курбский глядит вперед, пытается в тумане разглядеть своих людей — они среди прочих участвуют в инженерных работах. А русские сегодня очень злы, стреляют без устали. Им не менее часто отвечают польские пушки. Вот мимо на носилках пронесли кричащего до хрипоты Христофора Радзивилла с окровавленной тряпкой на лице. Позже выяснилось, что он был ранен в глаз отлетевшей от крепостной стены деревянной щепкой после удара в нее польского ядра…
Курбский видел и короля. Баторий также был на передовой. В черных латах и шлеме с длинным, словно ободранным от влаги, пером, король стоял, раздавая приказы и следя за ходом инженерных работ. Визжали и свистели пули, снаряд, выпущенный из крепости, снес с места и убил стоявшего неподалеку от него рейтара, но Баторий даже не взглянул на него. Когда рядом с ним убило еще одного ратника, король, видимо, послушал просьбы покинуть опасный участок и отъехать в тыл.
До чего косо стреляют венгры! Снаряды то перелетают через стены, то из-под неверного угла отскакивают от них. Каленые ядра же не приносят должного урона при такой влаге. А в Полоцке, судя по всему, по-прежнему значительный запас пороха и снарядов — московиты щедро осыпают ядрами вражеские укрепления под стенами. Вчера на глазах Курбского был убит голова венгерских наемников Вадош. Бравый был воин, с глубоким познанием военного дела. Как и все они, наемники. В чудных одеждах, в легких доспехах, едва напоминающих панцири (от чего они могут защитить?), они пришли воевать с московитами с таким щегольством и весельем, будто дерутся с жалкими варварами. Даже сейчас, несмотря на гибель командира, они бодры и веселы, говорят, что в войнах во Франции и Испании было куда жарче. Курбский лишь усмехался про себя, когда слышал подобные разговоры. Но он понимал, почему они так говорят.
Еще в начале осады наемные казаки и венгры в большом числе нахрапом взяли три небольшие крепости — Козьян, Ситна и Красный, возведенные как оборонительный рубеж Полоцка шестнадцать лет назад, после взятия города Иоанном. Приставив к стенам лестницы, со свистом и улюлюканьем, размахивая саблями и стреляя без толку из пистолей, они врывались в крепости, где им противостояло менее сотни человек в каждой, и беспрепятственно захватывали их. Жалкие остатки гарнизонов, чудом избежавшие резни, были взяты в плен. Столь легкие победы взбодрили наемников, однако осада Полоцка затягивалась, и каждый день во множестве хоронили убитых. Но они все так же играючи воюют с московитами. Копая рвы, польские и венгерские наемники соревнуются друг с другом, спорят о своих достижениях, порой галантно уступают соперникам. Видя это столь неуместное здесь жеманство, Курбский уже ненавидел их всех и с каким-то злорадством порой думал о том, что однажды они хорошенько вкусят русской сабли. Однако прогонял эти мысли — понимал, что и ему тогда придется вкусить вместе с ними того же…
Осада затягивалась. Огромное войско дорого кормить, и, говорят, король злится, призывает к срочным действиям. На вчерашнем военном совете было принято решение поджечь деревянную стену смоляными факелами, и Баторий велел объявить войску, что из своего кошелька заплатит четыреста талеров тому герою, который сумеет сделать это. Вот почему наемники, снующие под стенами, столь деятельны сегодня.
Баторий торопился еще по одной причине — он стремился поскорее уничтожить гарнизон расположенной неподалеку крепости Сокол, из-за которого смертельной опасности подвергались фуражиры, целыми отрядами порой погибавшие во внезапных стычках с врагом.
Конный отряд, разметая комья грязи, не сбавляя хода, влетел в открытые ворота крепости Сокол. Тяжелые створы со скрипом затворились за ними. Кованые копыта звонко стучали по деревянным настилам, покрывающим узкие улочки.