– Это вряд ли может произойти, не так ли, мистер Скотт?
Голос инженера звучал так, как будто он говорил о смерти близкого друга:
– Эт' старый дизайн, сэр. Я, естественно, никогда не скажу эт' в лицо адмиралу, но была серьезная причина, по которой его списали.
– Ваша тайна будет похоронена вместе со мной, мистер Скотт.
Скотт усмехнулся:
– Да, мы, стариканы, должны держаться друг друга.
Кирк поморщился.
– Сверхсветовая тяга активирована, капитан.
– Спасибо, мистер Скотт, – отозвался Кирк, – как мне кажется.
– Скотт, конец связи.
Кирк заметил хитрую улыбку Тейлани. Но прежде чем он успел произнести что-либо, она взяла его ладонь, коснулась ее губами.
– На Чале все это не будет иметь никакого значения. Старый, молодой… все будут одинаковы.
– Ты рассказала Скотти, что его там ждет?
Тейлани покачала головой:
– Он узнает об этом, когда мы доберемся.
– Он сможет остаться?
– Если захочет.
Кирка поразили эти странные слова Тейлани. Кто же не захочет остаться на планете, на которой нет ни старости, ни смерти?
Если, конечно, в этом не было замешано что-то, что она ему не рассказала. Если была какая-то цена, которою необходимо было уплатить за предложенное Чалом.
Но его это не волновало. За все надо платить. И за любовь Тейлани он был готов уплатить любую цену.
– Мы ждем еще пассажиров или груз? – спросил Кирк.
Тейлани покачала головой:
– Можешь отдать приказ в любой момент.
Кирк посмотрел вперед. Земля заполняла собой весь экран, белые облака, сверкающие океаны.
Планета, которой он больше не принадлежал.
– Мистер Су… – начал он, затем спохватился. – Мистер Изис, проложите курс к Чалу. Лучшая возможная скорость.
Изис внес изменения в пульт руля.
– Курс проложен, мистер Кирк.
Кирк поежился. Его не называли мистером с тех самых пор, как он был мичманом.
– Выводите нас с орбиты, – произнес Кирк, – вперед, фактор искривления один.
«Энтерпрайз» ожил под ним.
Изображение Земли на экране съеживалось, по мере того как он отдалялся от нее на скорости света.
Снова Кирк шел туда где ступал прежде.
В неизведанное.
В то время как «Энтерпрайз» стремился прочь от Земли, из сердца сектора 001 возвращался «Эксельсиор».
Изящный звездолет под командованием Хикару Сулу шел под абсолютным молчанием.
Постаревший звездолет Кирка, спасенный от незавидной судьбы тренировочной мишени несся из солнечной системы по полетному плану, должным образом зарегистрированному в компьютере управления движением сектора. Как командир гражданского судна, Кирк никоим образом не был обязан связываться с командованием Звездного Флота.
Среди сверхскоростных бесконечностей искривленного пространства «Энтерпрайз» и «Эксельсиор» проскочили мимо друг друга на расстоянии десятков тысяч километров. Все, что зарегистрировали оба корабля – это было неопасное пятно на навигационном сенсоре.
Встреча продолжалась не более десятитысячной секунды.
Затем «Энтерпрайз» ускорился до седьмой сверхсветовой и в одно мгновение оставил солнечную систему на несколько световых часов позади.
В то же самое время «Эксельсиор» снизил скорость до субсветовой и направил срочный вызов в штаб-квартиру Звездного Флота.
Теперь, отдаляясь друг от друга на миллионы километров в секунду, командиры двух кораблей тем не менее вступили на путь, который должен был привести их к смертельному противостоянию.
Глава 19
Чехов подумал, что вытянутый дом Эндровера Дрейка в старинном районе Сан-Франциско Пресидио несколько неустроен.
Это не дом, решил он. Это военный музей. Худший его образец.
Повсюду в кабинете Дрейка, куда ни глянь, находилось еще одно напоминание о продолжающейся потребности людей порабощать друг друга. Старинный плазменный пистолет. Полный боевой скафандр, принадлежавший наемнику Четвертой Мировой середины двадцать первого столетия, дополненный ингалятором, распылявшим наркотики, который был установлен на груди.
Боевые знамена истребительных кампаний полковника Грина. Набор оружия какого-то давно забытого колониального восстания, изобретательно приспособленного для стрельбы реактивными пулями, которые убьют людей, но не пробьют жилые купола.
А хуже всего, каждое оружие, каждая эмблема, каждая форма были почтительно выставлены в элегантных шкафчиках или вставлены в подсвеченные рамки на деревянных панелях стен. Словно каждое из них было произведением искусства.
Эндровер Дрейк – это продукт прошлого, решил Чехов. К сожалению, сейчас он был одним из наиболее влиятельных людей настоящего.