– Надо было сказать в любом случае! Технику безопасности никто не отменял. Вот пну сейчас ногой и посмотрим, что будет.
– Повредишь детонаторы. Придётся проводить диагностику, чинить. Зря потеряем час-другой… Эх, всё-таки прав оказался Эпштейн, когда отметил в своём рапорте, что ты недостаточно хорошо выполняешь приказы. Не слушаешь, что тебе говорят.
– Было бы кого слушать. Я Мосса сейчас имею ввиду. Редкостная скотина.
Габриэль повернул голову к Даниэлю:
– Когда в следующий раз я отдам приказ, просто выполни его. Не надо лишних вопросов или упрёков. Если будет необходимость, я объясню всё позже. Запомни: на другой чаше весов время. В данном случае, время которое осталось у Галя. Так понятнее?
– Да, – коротко ответил Даниэль.
Лок щёлкал тумблерами, регулируя мощность системы климат-контроля.
– Зачем спасаешь пацана? – поинтересовался он. – Долг перед погибшим другом?
– Галь мне как сын.
– Занятно. Такую привязанность не всегда встретишь даже среди близких родственников.
– Не самое популярное чувство, – согласился Даниэль. – Атавизм, как говорят психологи.
– Постарайся, чтобы оно нам не помешало. Контролируй себя.
Локк включил передачу, отпустил сцепление и выжал газ. Машина взревела двигателем и покатилась вперёд.
Дальше они ехали в абсолютной тишине, под шелест воздуховодов внутри кабины.
Грузовик вырулил на площадь около транспортной развязки. Даниэль бросил взгляд на памятник Подвигу Основателей, однако в этот раз не испытал ни малейшего желания копаться в себе. Удивительно, но всё время, пока он находился в больнице, а затем и в камере отделения охраны правопорядка, прошло без ночных кошмаров.
Иссерлэйн впервые за последние месяцы чувствовал себя выспавшимся и полным сил, если и не моральных, то физических уж точно.
Локк же наоборот проводил трагическую композицию таким долгим и тяжёлым взглядом, словно этот монумент вызывал в нём некие чрезвычайно мрачные размышления и воспоминания.
Когда машина миновала площадь, Габриэль посмотрел на своего напарника, как будто собираясь сказать тому что-то очень важное, но промолчал, только прибавил газу.
Глава 5
Независимое поселение Флах Бар располагалось у подножия длинного скалистого плато, разделившего пустыню на две высоты. Подземные источники, вырывающиеся из горных пород, образовали сеть ручьёв. На их берегах «вольные», они же – свободное население Пустошей, и построили этот фермерский городок, живущий производством сельскохозяйственной продукции. Мелкие речки, которые можно было легко перейти вброд, впадали в небольшое озеро, где прижились земные карпы, теперь спасавшиеся от жары на его тёмном дне.
Значительная часть обитателей данного городка родилась в семьях, живущих на этой земле не одно поколение, но были и те, кто не так давно пришёл из столицы. Поток людей, сознательно отказавшихся от статуса гражданина и участия в Лотерее, не иссякал. Слишком многие хотели максимально дистанцироваться от влияния колониальных властей на свою судьбу. Население понемногу утекало в Пустоши, чтобы возделывать и оберегать собственный вариант «эдемского сада». Крайне уязвимый и не имеющий будущего, но куда более привлекательный для каждого, кто считал высшей ценностью свободу воли.
Тем не менее, связь с цивилизацией не была разрушена. С городом шёл постоянный товарообмен. Вольные поселения – так называемые «дорфы» – поставляли свежие фрукты и овощи, мясо, шкуры и кости животных, а также сырые руды и глины, которые подвергались переработке и обогащались уже на столичных фабриках.
Из Эрштер Штота и даже с Восточного Побережья в независимые поселения поставлялись медикаменты, удобрения, инструменты и прочие плоды развитого индустриального общества.
Несмотря на отток населения, Первому Городу было выгодно укреплять и развивать в Пустошах ростки цивилизованного мира, пусть даже исповедующие иные, отличные от официальных, взгляды на жизнь.
Габриэль Локк хорошо помнил, что во время предыдущих попыток освоить другие планеты, любое намерение поселенцев независимо существовать за пределами колонии считалось преступлением. В общем-то, если быть до конца откровенным, отправлялись за городские стены в основном те, кому грозило серьёзное наказание за совершённый проступок, сумасшедшие, либо совсем отчаявшиеся авантюристы.
Изгои редко выживали. Они погибали по самым разным причинам, но главным и решающим фактором было то, что когда-то власти полностью игнорировали нужды беглецов, решивших покинуть установленные границы.