– Повторяю: смерть Гаеса ничего не изменит. Сделает только хуже. Не жди одобрения такого варианта.
– Да плевать на Шифена. Пусть живёт хоть до самого Схождения. Я намерен уничтожить груз. Это-то разрешаешь?
Локк приподнял левую бровь и медленно произнёс:
– Шансы выжить, в ходе выполнения подобной диверсии, крайне малы. Выдашь себя и сразу окажешься в окружении врагов.
– Тогда подумай над запасным планом, пока есть время, а я пойду займусь делом.
Бард поднялся из-за стола.
– Погоди, – Локк остановил его. – Ты всё ещё агент Службы Безопасности. Чем мы можем помочь тебе?
Оперативник на мгновение задумался.
– Нужна будет компактная взрывчатка. Несколько зарядов «си-четыре» и радиодетонаторы.
– Достану без проблем. Что-то ещё?
– Не помешал бы помощник. Кто-то должен будет передать мне взрывные устройства.
– Помощник?
– Да. Я один из лучших «толкачей» Синдиката. Когда концентрат разведут, мне наверняка поручат его распространение в независимых поселениях. Места, где хранят «песчанку», перестанут быть для меня секретом. Только вряд ли останется возможность наведаться в столицу. Нужно успеть уничтожить запасы, пока другие курьеры не разнесли эту дрянь по округе.
– Я могу доставить взрывчатку лично.
– Ты меньше всего похож на вольного поселенца. Внешность и манеры выдают в тебе жителя крупного города. Если когда-то Габриэль Локк и занимался полевой работой, те времена давно прошли. Засветишь нас обоих.
– Ты ошибаешься, Олли, но я не буду спорить с человеком, который последние десять лет живёт в Пустошах. Доверюсь твоей оценке.
Старик принялся молча вспоминать имена, перебирая в голове варианты на роль посредника.
– В независимых поселениях, расположенных вокруг столицы сейчас нет ни оперативников, ни надёжных союзников, – признался он через некоторое время. – Совсем недавно ты верно заметил: обязанности «гражданина» стали слишком тяжелым грузом для некоторых.
– Даже если действующих агентов у Комитета там нет, можно привлечь тех, кто когда-то был на службе.
– Ирит?
– Да.
– Кажется, она стала главой одного из вольных поселений?
– У меня такая же информация: тренирует ополчение и занимается дипломатией.
– Уверен, что твоей бывшей подруге можно доверять? – вздохнул Габриэль. – Она ведь считает тебя врагом – верным псом ненавистного ей режима. Плюс, ты очень некрасиво поступил, когда заставил её уволиться. Ты знал, что Ирит была беременна?
– Получил информацию когда она уже покинула столицу.
– Ребёнок твой?
– Даже если и так. Что было, то было.
– Надеешься, Ирит сначала выслушает тебя, а потом будет стрелять?
– Если вообще до этого дойдёт. Вторжение Синдиката на территорию вольных поселений ей, как матери, понравится ещё меньше... Слушай, отдай-ка оставшийся кошелек. Попробую купить её расположение. Так договориться с самой сердитой женщиной на Эдеме будет легче. С этими деньгами она сможет перебраться на Побережье.
Локк тихо посмеивался, пока на лице Барда одни эмоции сменялись другими.
– Сердитой женщиной? Нет. Одержимой идеями – да. А некоторые идеи будут посильнее любых материальных ценностей, – старик, тем не менее, передал второй мешочек собеседнику.
– Что если дотошная охрана захочет провести досмотр? – спохватился Бард, пряча золото. – У тебя хоть что-то осталось?
– Выкручусь. В крайнем случае потребую разговора с начальством.
Габриэль протянул руку.
– Удачи, шеф, – оперативник ответил на рукопожатие, развернулся и зашагал в город, на улицах которого уже горели фонари.
Последнее из триады солнц почти скрылось за горизонтом.
– Ещё встретимся, – тихо произнёс Локк, наблюдая, как Бард поднимается по берегу, оставляя за собой тёмные следы на песке.
Когда фигуру оперативника скрыли яркие пятна городских огней, Габриэль перевёл взгляд на раскрытый футляр с наркотиком. Образцы требовалось сохранить, но шансы попасться на досмотре оставались довольно высокими. Если Бард прав насчёт ушей Синдиката в местном отделении СБ – светить своими связями на Побережье не стоило.
Старик достал все четыре капсулы и закинул их себе в рот, а пустую коробочку убрал в нагрудный карман.
Не разжёвывая, Локк сделал одно сильное глотательное движение.
С заходом последнего светила температура упала до вполне приемлемой – где-то плюс сорок по Цельсию. Пляж потихоньку оживал: у кафе собирались люди, а по берегу гуляли пары. Стали слышны звуки музыки, придающие ночной жизни ритм и гармонию.