– Получается, что...? Переименование и стало толчком? – заинтересовался историей Джузеппе. Здесь всякого от динозавров вроде Василича услышать можно было. Много разных версий, даже о пришельцах одно время поговаривали.
– Толчком? Толчком может, и стало, но волнения народные начались раньше. Ещё когда в 1972 пришёл этот... как же его... ставленник западный – Мотвелов! Да, точно. Холодная война была. СССР прижали экономически. Со всех сторон. Весь запад ополчился, экономику душили нашу и без того полудохлую. С юга турки чем-то недовольны были. Тоже начали свои права предъявлять, то на Крым, то что-то о персидских войнах заговорили. Исторически, мол, так сложилось. Кавказ себе заграбастать хотели. Не помню. С колен нам подняться не давали. Мотвелов сдал позиции, так и СССР – могучую матушку нашу раздробил. Естественно народ недоволен был. Ладно, не хочу я вспоминать об этом. Я знаю, молодняк часто спрашивает меня, может, и не надо было, весь этот балаган устраивать и идти против системы и зажили бы мы сейчас как запад светлым будущим. Ты тоже наверняка этому рад был бы, но тут дело в другом. В духе нашем. Что запад, что восток, неважно это. Кто прав кто нет тоже уже не важно. Важно не терять стержень русский. Важно не прогнуться иначе теряешь что-то, часть души. Что сделано, то сделано. Русский человек жив – вот что важно, – невозмутимо произнёс Василич, приподнявшись и крепче сжав винтовку. В его голосе ощущалась эта самая сила. Стержень не утерянный. Джузеппе восхищённо слушал его. Слушал дитя последнего счастливого поколения. И пускай дитя выросло и стало таким твёрдым и суровым, но ведь и что-то светлое сохранилось. Воспоминания не отнимешь.
– Ты не подумай, – бросил Васильич, – что я к тебе как то предвзято отношусь. Я знаю, вас иностранцев среди сверстников не особо величают, но вот что ты должен знать мой итальянский друг. Ты ведь итальянец?
– Да, вроде, – слегка неуверенно ответил Джузеппе.
– Плевать уже запад или не запад. Кто в кого стрелял уже не так важно, хоть ты и многих встретишь, чьи глаза ненавистью пылают, когда они смотрят в ту сторону, где солнце садится. Это не важно. Сегодня важно выжить и наше дело – выживание. Оружие есть?
– Да, да, – взбодрившись, ответил Джузеппе.
– Кров над головой есть?
Джузеппе кивнул в ответ.
– И еда тоже есть. Так что пацан, ты не смотри на тех, кто презирает тебя за что-то. Патриотический дух присущ и тебе. Пока в тебе есть этот стержень, и ты готов смотреть в глаза этому отрепью, и признавать свой род, каким бы он ни был – ты мужик и тобой гордятся твои родители, живы они или мертвы.
Василич спокойно поднимал тему родителей. Быть сиротой давно не новость и не причина себя жалеть. Тут каждый мог рассказать о том, как откололась часть его души вместе с погибшим членом семьи.
– Я тебе больше скажу пацан. Ты больший патриот, чем они! Стоишь тут рядом с беспардонным воякой как я и защищаешь граждан, пока они ужинают! Ты патриот того, что осталось. Называться это можешь и Москвой и ИнтерСити, но вот статистика говорит, что 50% выживших в Москве, иностранцы. Да, часть из них конечно на родину вернулась, но многие остались. Каждый третий из нас не русский! Так что, мы коллектив... как же это… интернациональный! И Северо-Западный район жив! – устрашающе и восхищённо вскрикнул вояка, вставая с табуретки.
– Северо-Западный район жив! – вставил, приободрённый патриотически воспитательной речью, Джузеппе и чуть было в эмоциональном порыве не изрешетил вяло собиравшиеся над ними тучи.
– Слышь, патриот. Ты дождевик то взял? – укоризненно спросил Василич.
Джузеппе выпучив глаза, осмотрелся по бокам, затем виновато взглянул на Василича.
– Сопляк, – буркнул тот в ответ. – Бегом в штаб! Если меня замочит кто, виноват ты будешь! Даже если не виноват, всё равно вини себя!
Джузеппе бросился кубарем вниз по лесенкам. Василич смотря ему, вслед усмехнулся, затем покачал головой, взглянул в небо и сел на свой табурет.
– Катюша... от счастья слёзы льёт... – едва слышно запел он, внимательно всматриваясь в пустоту. Слегка дул приятный ветерок, подгонявший тучи, и настойчиво шелестел лоснившийся пакет.
"22 апреля, 2017 год. Дневник Вики.
Двери бункера, наконец, открылись. Дядя Дима велел быть всегда на виду. Идём за Максимом. Остальные наверняка знают, что мы сбежали, но за нами они не пойдут. Новый мир как ожидалось, выжжен, однако растения всё же есть. Земля местами приобрела бурый цвет, а местами серый. Пепел покрыл всё вокруг. Тяжело дышать. На каждой лужице толстый слой пепла. Ушли ночью. Спрятались в километре от бункера. За склоном. От постоянного запаха гари мне стало плохо, и я уснула.