Свернули игру, немного помолчали, а потом Мост и Свен затянули одну из тех армейских песен, что поют на привалах, но не в строю. Это был совершенно не походный марш. У этих песен, как правило, нет авторов, и они считаются просто солдатскими. Пение сидевших со мной солдатиков поддержал кто-то у палаток, и вскоре незатейливую песенку затянуло не менее роты. Получалось не совсем стройно, но певшим, да и мне тоже было на это наплевать. Не плевать оказалось подпрапорщику, что вскоре прекратил это дело и разогнал всех спать.
***
Арбалетчик маршем идёт
Славный парень страну бережёт,
Не зная усталости в жару и снег.
Ему не нужен даже ночлег.
Император приказал и он пошёл.
Врага убил там, где нашёл...
Эту и многие другие простенькие и даже глуповатые строевые песни я успел не просто выучить, но и возненавидеть. Путь до границы не близкий. Шел уже 25 его день и в каждый из этих дней солдаты пели несколько строевых песен. Эта звучала чаще всех. Когда начинали ее петь я уходил и в этот раз тоже ушел. Точнее отстал от основного каравана.
Двигались мы по 11 часов в день и за это время походили порядка 50 километров. За день могли бы пройти и больше, но и лошадей и людей нужно было беречь, а отдыха на следующий день после ускоренного перехода им никто бы дать не смог. Да и 50 километров не мало. В первые дни думал что "тьфу" и пройду еще столько же, но потом к вечеру стала накатывать отупляющая усталость, которую без магии преодолеть было совсем не просто. Физическое и моральное состояние не располагало к самостоятельному обучению, так что должен признаться, что ничего из своих книг не выучил и даже толком не прочел. Я и браться-то за них стал только под самый конец дороги. Пару раз развернул сверток, переложил книги, парочку открыл и полистал, а потом оба раза решал, что уж доберусь до Защитницы и вот там, под присмотром наставника, буду учиться.
За время пути успел подумать о многом в моей жизни, но так и не сделал однозначных выводов. Зато признал и уложил в собственной голове неоспоримые факты. Сенешаль решил отправить одного ученика в пустыню, для того что бы у этого ученика не было времени на жаления себя и все такое. По его словам выходило, что только на войне я смогу по-настоящему оценить жизнь и научится ей дорожить. Конечно, он в чем-то, а может и во всем прав, но помучить себя за время пути я успел изрядно. Раскаяние и нежелание отправляться на границу способствовали. В итоге раскаяние поутихло, а самоедство закончилось.
В тот день в зале Ковена было произнесено несколько слов, что должны были меня убедить в том, что случившееся не только моя вина, но я и не возлагал на себя ее всю. Я только мог повлиять и не повлиял - вот моя вина и кончать из-за нее с собой или творить другое безумство я не собирался. В итоге принял все происходящее как необходимую повинность и даже стал искать какие-то плюсы в своем путешествии.
Большую часть пути до границы я проделал в том самом тяжелогруженом фургоне со снаряжением, в котором ночевал в военном лагере и ехал в первый день. Как выяснилось, наш путь должен был закичиться именно в той крепости, что звалась Защитницей и уже оттуда все, что вез караван, должно было отправиться в другие крепости вместе с частью пополнения. По слухам в этой крепости, вот уже несколько месяцев действительно обитал какой-то маг, но имени его никто в обозе не знал. Слухи мне эти рассказали солдаты Свен и Мост, с которыми за множество вечеров скрашенных игрой в кости на мелочь довольно сильно сдружился.
Основное время я сидел на ворохе зачарованного оружия, но когда надоедало общество откровенно туповатого возницы с таким же напарником я шел за фургоном пешком и переговаривался с пехотинцами или верховыми. Начиная со второго дня, всю дорогу проделал в доспехах. Не снимал даже шлем, несмотря на то, что с каждым днем все сильнее сказывалась близость к пустыне, и становилось все жарче и жарче. Может я и сбросил бы доспехи на воз, но сержанты и подпрапорщик к этому относились крайне негативно. Дурной пример для солдат и все такое. Прапор сообщил мне об этом прямо и в красках, как раз на второй день путешествия.
В первые дни придание дополнительного веса своему основному аргументу в бою не задалось. Все оказалось гораздо сложнее, чем я думал, только и смог что сделать новую оплетку для костяного черена. Хоук была такой затейницей, что не обошлась простым Синим пламенем, а переделала его полностью. Я, хоть и не был знаком со стандартным плетением, но разобраться с тем, что, то, что было передо мной не оно смог. Структура плетения была гораздо глубже и сложнее, чем это принято в Ковене. Пришлось разбирать все на отдельные этапы и практически заново создавать все зачарование. Естественно получалось нечто личное и, скорее всего не менее далекое от стандарта, чем оригинал.
В итоге остатки зачарование от Хоук развеял полностью и начал творить свое. Само зачарование прошло быстро, но я решил не скупиться на ману и создал в Леди пополняемый резерв, который и накачивал на каждом привале. Ко всему этому прибавились голосовой активатор и деактиватор, что не упростило структуры зачарования. А это не совсем хорошо. В отношении магии в целом и зачарования в частности усложнение сулит лишь лишний расход энергии и как следствие уменьшение срока жизни зачарования. Но эту проблему я решил пополняемым резервом, так что можно было не опасаться быстрого истощения Леди.
С сержантами я так и не нашел общего языка, а вот с солдатами что большей частью были моими ровесниками, общий язык нашелся практически со всеми. Им, похоже, было глубоко наплевать маг я или нет. Для них вообще кроме сержанта с пудовыми кулаками авторитетов не было. Но с основной массой солдат общался эпизодически, предпочитая им, общество Моста и Свена. Вот и сейчас я предпочел уйти к этой паре оболтусов шагающих в тыловом охранении колонны. Они постоянно держались вместе и были похожи как родные братья. Оба светловолосые светлоглазые и круглолицые. Один немного повыше второй чуть пошире в плечах.
Одеты стандартно для имперских арбалетчиков. Панцири из многослойной грубо выделанной бычьей кожи. Шлемы из того же материала больше всего кроем похожие на крестьянские треухи. На поясе у каждого тул с тяжелыми арбалетными болтами, клевец с чуть изогнутым острым трехгранным клювом и нож максимально разрешенной длины. За голенищем сапога засопожный нож. На плече тяжелый арбалет со скобой для упора ногой и встроенным воротом. Скорость заряжания у таких арбалетов конечно аховая, но по дальнобойности и пробивной силе только они могут соперничать с луками оседлых или кочевых пустынных эльфов из Огненной сковородки. Так что арбалетчикам Пустынного пограничья пришлось пожертвовать скорострельностью. Зачем стрелять быстро, если твои болты и стрелы все равно не долетят?
- Чего? К нам? - спросил Свен.
- К вам, - не стал отрицать очевидное.
- Ты все над этой тыкалкой своей колдуешь или вечером бросим кости? - снова Свен. Он был чуть уже в плечах и немного повыше.
Солдат имел ввиду мой посох, на который и указал свободной рукой. Второй он придерживал арбалет. Парни не знали, что я закончил и считали, что когда сижу над своим оружием с пространным видом, то творю волшебство. В принципе так оно и было, но я просто переливал ману из себя в зачарование, увеличивая срок его службы все больше и больше.
- Все сделал уже, - улыбнулся, похлопав рукоять предмета моей гордости, что покоился на плече на манер копья или пики.
- И что он теперь делает? Елл... Еллек... Електричеством херакает? - с третьего раза воин в армии обученный только счету осилил столь трудное слово, услышанное неизвестно где, но все равно умудрился его немного исковеркать.