Я отодвигаюсь от него и заглядываю в глаза. Они желто-карие и красивые. - Что?
Он отодвигается от меня полностью и заводит двигатель. - Чуть не сделал из себя дурака. - Он ухмыляется. - Поэтому, пойдем глянем хорошая ли там вечеринка.
- Ладно. - Мы отъезжаем, но теперь я чувствую его тепло рядом с собой и, когда я тянусь своими пальцами через сиденье, его тоже протягиваются и сплетаются с моими.
***
Танцзал украшен как зимняя страна чудес. Огоньки в форме сосулек свисают с потолка. Мерцающие голубые и белые ткани ниспадают со стен и столешниц. Белые блестки почти закрывают пол, так что, когда мы входим, нам кажется будто мы идем по снегу. Эта красота заставляет меня отшатнуться, но более спокойный голос внутри говорит, что она знакома, слишком знакома. Я злюсь, осматриваясь и пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Мне зябко, будто сосульки настоящие. Я хватаю теплую руку Коннора и дергаю его к себе, таща к толпе в середине танцпола. - Давай потанцуем.
- Мм, ладно. - говорит он, - хотя должен тебе сказать, что я танцор так себе.
Я кладу палец на его губы. - Шшшш. - Я просто хочу, чтобы он был рядом, хочу, чтобы его тепло задушило возникающий у меня внутри холод. Я сжимаю руки на его шеей и соединяю наши тела, моя щека отдыхает на его груди. Ритм его сердца бьется в моем ухе, я закрываю глаза и прислушиваюсь к нему. Слушаю до тех пор, пока он не остается единственным, что я слышу.
Глава сороковая
Коннор
Шелк слишком тонкий, а она слишком близко. Я чувствую каждый изгиб ее тела напротив себя и это так тяжело выдержать. Ее обнаженная кожа под моими пальцами сводит меня с ума и, клянусь, мое сердце так колотится о ребра, что они сломаются. Я уверен, что она может его услышать, но я просто надеюсь, что она не замечает то, как я нюхаю ее волосы, лаская длину ее шеи своим взглядом.
Я давлю свои мысли, стараюсь запихнуть их подальше. Я не могу разрушить наши отношения. Она - моя лучшая подруга, и я не могу отпугнуть ее теми чувствами, которые заставляют меня желать все время прикасаться к ней, заставляют меня желать нагнуться и почувствовать ее мягкие губы своими, заставляют меня желать вечно держать ее в своих объятьях. Я выпрямляюсь, понимая что настолько склонился к ней, что мы почти полностью запутались. Она - моя подруга. Моя подруга. Моя подруга. Это все. Это все, чего она хочет от меня. Но … не все, чего я хочу от нее.
Она рассматривает что-то у меня на затылке и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не вздохнуть.
Я облизываю свои губы и прижимаю ее близко, так близко, но она не вырывается, и прямо сейчас этого достаточно.
Глава сорок первая
Джейд
Мы движемся бедро к бедру, я чувствую, как его руки покоятся на моей спине, его пальцы почти не хотят касаться меня там. Кожа парня едва задевает мою. Я обнимаю его за шею и вожу указательным пальцем по волосам в ее основании, спускаясь оттуда круговыми движениями к верхушке позвоночника, рисуя свой символ на его коже. Это расслабляет меня. Время от времени он сопротивляется. Либо ему не нравится то, что я так к нему прикасаюсь, либо ему от этого слишком неудобно, так что я прекращаю. И сразу же меня вновь затапливает беспокойство.
Какой-то миг он смотрит на меня, замечая, что прикосновения не хватает. Слегка сжимает челюсти и стискивает губы в тонкую линию, а затем расслабляется. Пару раз он открывает рот и пытается что-то произнести, но останавливается так и не сказав ни слова. Наши глаза осматривают танцпол. Там множество цветов и света.
Затем я вижу его. Человека с ярко-голубыми глазами, бледной кожей и каштановыми волосами, который стоит позади толпы, и смотрит на меня. Он шевелит губами, и у себя в ухе я слышу звук похожий на слабый шепот.
Джейд … В этот миг, электричество покалывает кожу и, когда уколы становятся болезненными, закрываю глаза. Когда я их открываю, он ушел. Но рядом с нами на танцполе стоит Доминик. - Эй, я могу вмешаться?
- Нет. - Резко отвечает Коннор.
- Ц-Ц. Разве леди не должна решать? - Доминик кладет свою руку мне на плечо, его прохладное дыхание касается моей щеки. Озноб пробегает вверх по моему позвоночнику, и я чувствую себя так, словно меня опустошили, словно мое тело жаждет вернуться к нему.
- Да, должна. - говорю я. - Нет, спасибо.
- Ладно, - просто говорит он. Я надеюсь, он не видит разочарования у меня на лице, когда убирает руку с моего плеча.
Склонившись к Коннору, он что-то шепчет ему на ухо. Коннор бледнеет, а затем краснеет как рак. Это происходит так быстро: одним стремительны движением Коннор отпускает меня, разворачивается к Доминику и бьет ему прямо в челюсть. Очевидно, Доминик удивлен, он утрачивает равновесие и падает на пол. Коннор стоит над ним с поднимающейся грудью и сжатыми кулаками. У меня падает челюсть, и я не могу удержаться от полного удовлетворения хихиканья.
К нам шествует директор. - Мистер Деверо, мы не потерпим здесь подобного насилия. Вы и мисс Смит будете вынуждены покинуть нас.
- Не вопрос. - говорю я, потянув Коннора за мной.
Когда мы уходим, я оборачиваюсь в зал и вижу, что Доминик улыбается нам вслед.
На стоянке, я разворачиваюсь перед Коннором и даю ему “пять”. - Отличная работа!
Коннор улыбается мне в ответ, но я вижу, что он все еще сердится на Доминика и жалеет о том, что нас вышвырнули с бала. - Итак, может нам самим устроить вечеринку?
- Что ты имеешь ввиду?
- Попкорн и фильмы конечно. - Он улыбается и помогает мне сесть в машину.
Наша машина начала двигаться, но я все же слышу, как шепоты вращаются вокруг меня, зарываются в уши, царапают кожу. Я пытаюсь отгородиться от них, но продолжаю слышать доводящие меня голоса: Improbus es, improbus es.[1] Они усыпляют меня до помутнения рассудка и будят обратно и, время от времени, клянусь, я вижу или голубые глаза или мертвых девочек, которые наблюдают за мной с обочины. Я закрываю глаза, желая избавиться от них, и приказываю им исчезнуть.
***
Коннор оставляет меня в своем доме, а сам отправляется за фильмами потому, что я больше не могу выдерживать машину. Кажется, что ее сжимают, сдавливая меня, кроме того, металлические двери кажутся слишком тонкими для чего бы то ни было, что рыскает снаружи.
Я поворачиваю ручку двери и чувствую удары, которые грохочут под моими ногами. Я ахаю, но затем понимаю, что это музыкальный ритм. Очень громкая музыка. Толчком я открываю дверь.
Музыка ревет из стереосистемы в кабинете в глубине дома.
«Сегодня я ненавижу весь свет,
Ты слишком хорош для меня,
Я понимаю это, но не могу измениться …»[2]
Я слышала эту песню раньше, но мне сложно представить с какой стати какая-то буйная женская рок-музыка взрывает половые балки у Коннора дома. Голос оттеняет пение исполнительницы. Более высокий и поет невпопад. Я вхожу в коридор и прохожу через кухню. Дверь кабинета приоткрыта. Я колеблюсь перед тем, как заглянуть внутрь. Через узкую щель я вижу, как Дейзи качается туда-сюда и обнимает что-то, прижатое к груди. Я шагаю вперед и избегаю скрипящих половиц, быстро понимая, что половая доска могла бы сломаться, и никто бы ее не услышал при таком то реве гитары.
Дейзи поет? Ее голос пытается следовать резкому ритму, но в нем все еще звучит ее легкая приятность. Песня не совсем подходящая. Она покачивается и поворачивается, подскакивает и выкладывается в песне, не обращая внимания на слушателей. Я подавляю смех, который пузырится у меня в груди. Почти задыхаюсь от него. Дейзи поворачивается ко мне, ее глаза закрыты, губы двигаются в песне. И тогда я вижу их.
Слезы. Слезы оставляют следы в ее макияже, по одной толстой, вертикальной линии под каждым глазом с чистой, бледной, свободной от основы под макияж кожей. Чернота с ее ресниц размазалась над и под веками. Она вся выглядит возбужденной, обессиленной, порозовевшей и выпачканной. Погибшей. Неуравновешенной. Ни ореола света, ни искр, ничего. Во мне что-то обрывается. Печаль Дейзи просачивается сквозь ее кожу, витает в воздухе и немедленно передается мне.