Мэтт не замечает, - Это невероятно. Похоже, к тому же, твой отец наткнулся на письма или заметки … кучу страниц, которых вообще не было среди этих текстов. Но они на том же языке.
- Откуда ты знаешь, что это не часть того же текста?
- Смотри, - его руки поднимают несколько страниц и показывает мне. Я ахаю, и тут он продолжает, - Там были отдельные страницы, не переплетенные в книгу, и эти бумаги … они другие. Рукописные.
Я смотрю на книгу и на страницы и понимаю, он прав. Но разве это поможет мне.
Мэтт встает и проходит к папиному книжному шкафу. - Я так понимаю ты не видел перевод твоего отца, да?
- Что?
- Твой отец писал перевод. Он хранил его в сундуке, похожем на этот. - Он указывает на книжный шкаф. - Знаешь, в этом шкафу есть тайник.
- Что? Я вскакиваю на ноги.
Мэтт вытаскивает стопку книг из книжного шкафа и нажимает место на задней стенке. Тайник распахивается и появляется прямоугольная выемка.
А в ней сундук.
Затаив дыхание, я медленно вытаскиваю его и ставлю на стол. Между двумя сундуками есть одно большое различие. Мне требуется секунда, чтобы ее заметить. На этом сундуке нет замка. Я откидываю крышку и выдыхаю.
Он пустой.
Глава пятьдесят седьмая
Джейд
Я отхожу от него. - Здесь мы никому не помешаем. - Комнаты открыты, потолки, украшенные узорной бордюрной лентой, возвышаются над головой. Здание огромное, но Доминик так близко ко мне, что оно кажется маленьким чуланом. Этот дом не подходит нашей паре.
Почему я все еще здесь?
- Итак, я знаю, что это не обычное свидание, но я хотел бы покатать тебя в своей лодке.
-Что? - У меня замутило в желудке. Лодка? Вода? Без Коннора, что бы защищать меня? - Мне не нравятся лодки.
Доминик смеется. - Почему нет?
- Я не люблю воду. -Сболтнула я и сразу пожалела об этом. Не хочу, чтобы он знал о моих слабостях. Не могу быть уязвимой. Не с ним.
- Что же, это интересно.
- Это не важно. Я больше не боюсь воды, но она все еще вызывает во мне беспокойство.
- Похоже на слабость. - Говорит он сухо. - Предрасположенность.
И что это должно было значить? - Это не слабость.
- Тогда нет никаких причин, чтобы не пойти.
Я фыркаю. - Возможно я просто не хочу находиться в лодке с тобой.
-Что? Думаешь, большой серый волк сожрет тебя?
- Не думай, что я беззащитная. Возможно, я и маленькая, но перегрызу тебя пополам, если понадобится. - говорю я, и тон моего голоса меняется с игривого на злобный. Я с трудом сдерживаю себя.
Он поднимает брови: - О, спорю, ты бы могла. Он подмигивает и одним быстрым движением, моя рука оказывается в его, и он тянет меня к маленькой белой лодке, которая находится на берегу за домом.
***
Водные брызги холодят щеки. Я сижу очень прямо и неподвижно посредине лодки. Узкий канал впадает в болото и я чувствую себя уязвимой в широко открытом пространстве. Доминик перемещается с кормы в центр и садится, оседлав скамейку, и лицом ко мне. - Ну, теперь ты вся моя.
Он касается моего голого плеча и наклоняется, чтобы поцеловать меня там. Я пожимаю плечом, отталкивая его.
- Ты знаешь, Джейд. Мы не такие уж и разные. Нас обоих недопонимают.
- Я понятия не имею, о чем ты говоришь…
- Да ладно. В тот первый день, когда ты размазала Кортни по столу, я видел выражение твоего лица. Тебе понравилось.
- Она вела себя невыносимо. Она заслужила … - Я прерываю себя.
Доминик улыбается. - Она это заслужила?
- Ну я…
- Смотри. Доминик указывает на что-то в воде. - Аллигаторы. Он делает паузу. - Я мог бы сбросить тебя в воду, стоит ли?
Мои глаза расширяются.
Он громко смеется. - Нет, нет. Я бы никогда не сделал этого. Даже если бы ты оскорбляла меня, ненавидела, и оттолкнула . - Я буду защищать тебя.
Он водит носом по моей шее, а я потрясена. Вот уж не думала, что Доминик скажет нечто подобное.
Он действует быстро, но мое тело тоже откликается сразу. Я в головокружительном дурмане. Кончики его пальцев рисуют круги от запястий до внутренней части моих локтей, и такое чувство, будто кожа живая и ждет, ждет чего-то большего, чего-то более глубокого, чего-то, что взорвет меня как из пушки, но я не уверена чего именно. Он наклоняется ближе, и я чувствую гладкость его щеки, которая прикасается к моей. Я не вырываюсь, хотя знаю, что должна. Его пальцы путешествуют по моей спине, и он притягивает меня к себе так близко, что с таким же успехом мы могли бы разделять нашу кожу, наши кости. Я чувствую его, слишком много его, напротив себя, когда он шепчет мне на ухо. - Я хочу попробовать тебя на вкус.
- Я … - Упрек умирает у меня на губах, ведь я пытаюсь выговаривать слова, но ничего не получается. Маленькая, незнакомая часть меня хочет, чтобы ее попробовали на вкус. Я с трудом сдерживаюсь, одновременно напуганная и легкомысленная, моя решимость не давать ему касаться меня, так легко разлетается. Меня словно щекочут крылья многочисленных бабочек, которые кружатся вокруг меня, заполняя все пространство между нами. Я чувствую себя слабой и сильной, живой и звенящей.
Доминик улыбается мне в ухо и я слышу как он тихо и равномерно хихикает. Когда он отодвигается, создавая между нами пространство, я вздыхаю … к моему удивлению и ужасу … громко. Я отчаянно нуждаюсь в отрицательном пространстве между нашими телами, хочу, чтобы он нагнулся обратно, обеспокоена и дрожу от возбуждения, а он отодвигается еще дальше.
Когда он отпускает меня, я чувствую себя холоднее, голоднее, чем прежде, жажда глубоко у меня внутри хочет большего, много большего.
***
Когда мы выходим, чтобы пообедать, мне тревожно и беспокойно. Я пристально смотрю на меню, но слова сливаются. Страхи трубят в мои уши, но я не знаю, что они означают. Я поеживаюсь, словно у меня под кожей что-то ползает и мне отчаянно хочется это выпустить.
Мой взгляд опускается на ногу официантки. Такая хрупкая вещица: кости окруженные плотью. Я пялюсь на ее ногу, мои пальцы начинают подергиваться. Мне интересно, смогла бы я сломать ее кости в своей руке, треснули бы они также как щепки. Каково бы было держать в руке осколки? Могла бы я заставить сломаться то, что было когда-то целым? Совсем как та, другая официантка …
Я делаю глубокий вдох и резко отворачиваю голову, чтобы уставиться на бумажные салфетки. Я с трудом подавляю желание убивать. Эти мысли, мерзкие, ужасные мысли теперь приходят чаще. Я закрываю глаза и мысленно создаю железную крепость, чтобы преградить доступ черноте и удержать свет внутри.
- Эй, Джейд? Что ты заказываешь?
Когда я начинаю открывать глаза, образ становится живым, и я понимаю, что крепость, построенная в моем разуме не держит тьму снаружи и свет внутри, а лишь мешает моей темноте зачернить день за пределами железных ворот. Меня охватывает дрожь. Я дрожу впервые за долгое время.
Но как только дрожь стихает, я сажусь повыше. Мои пальцы прекращают подергиваться и мысли об ужасных приятных вещах скачут у меня в голове и щекочут мой разум возможностями.
***
Дни сливаются вместе. Я даже не знаю сколько прошло с той прогулки в лодке. Прикосновения, ласки, сладость, холод, приятные мысли, чтобы заполнить мои дни. Иногда, но редко, другое чувство испуганно поднимается к поверхности, надоедливый, ноющий голос шепчет мне в ухо. Но я отказываюсь его слушать. Он разрушает восхитительность грез.
Я хожу в школу потому, что иначе Нана задавала бы слишком много вопросов. Мне предстоит еще один экзамен. Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, я рисую картинки в уголках, картинки с лицами, которые я даже не узнаю. В коридорах я вижу ребят и они заставляют меня испытывать неловкость. Я могу преподать им урок, научить их всех сжиматься от страха. Я ухмыляюсь всякий раз, когда кто-то слишком долго смотрит на меня и от меня сразу отводят взгляды.