Живых поблизости не ощущалось. Те, что спали за забором – не в счёт. Лексу интересовал маг, поднимавший регулярно нежить.
И она его нашла.
Тому, кто вызвал навь, похоже, не понравился её расслабленный режим, и он решил нечисть подбодрить. Вызвал её из могилы на три дня раньше срока.
Не учёл, правда, уровень голода.
За что и поплатился.
Теперь рядом с кровавыми куриными ошмётками красовался сам незадачливый некромант, со вспоротой грудиной и торчащими обломками рёбер.
Зачем идиоту понадобилось призывать умертвие и подвергать такой опасности односельчан, Лекса понятия не имела. Спросить что ли, попозже? Любопытно же.
Зато скребущие по могильному камню когти ясно давали понять – кто-то здесь точно есть. И он очень голоден.
Навь была крупной. Алые глаза светились из-под нависших мешками век, когтистые лапы скребли уже и без того взрытую землю. Три развороченные могилы на окраине кладбища помогли понять, откуда такой крупный экземпляр. Тех самых мужиков, утащенных в лес и расчленённых, использовали для создания увеличенной, улучшенной версии твари.
Призывающий идиот не поленился притащить на место поднятия нечисти нескольких куриц, и перья теперь летали зимней вьюгой, портя видимость и забиваясь в нос.
Лекса отчаянно чихнула, потом ещё раз. Навь моргнула, будто собираясь сказать «Будь здорова», потом передумала.
Взревела ультразвуком, поднимая дыбом волоски на теле.
И бросилась на магичку.
Девушка увернулась, выхватывая на ходу короткий, волнообразно изогнутый меч. Рубанула коротко, зло, без замаха и почти не удивилась, когда лезвие соскользнуло, не причинив ни малейшего вреда.
Тварь была под серьёзной магической защитой.
Бросив мимолётный уважительный взгляд на останки призывателя, Лекса снова увернулась. Навь была сыта, атаковала довольно лениво, скорее от раздражения, что ей помешали закончить трапезу.
Девушка просканировала защиту. От оружия и человека. Хорошо постарался, шельмец. Эльфа или гнома в близких к столице, плотно обжитых лесах тварь вряд ли встретит, а чем от неё ещё отбиться, кроме оружия?
Пара кружила в странном танце между надгробиями, взрывая могильные холмики. Несколько камней с выгравированными ритуальными кругами уже были выворочены нечистью.
С каждым выходом и новым трупом навь становилась всё сильнее, набирая массу и энергию. Сейчас она ростом вымахала уже с хорошего медведя. Минимум четверо убитых, прикинула Лекса. Если сейчас её не упокоить, и она заляжет на месяц и переварит незадачливого некроманта, в следующее новолуние селян будет ждать немаленький сюрприз.
Впрочем, Лекса работала без «если».
Девушка кружила, подводя нечисть всё ближе к ограде из покосившихся кольев. Торчащие концы палок были достаточно острыми, чтобы послужить импровизированными копьями.
Магичке осталось только перемахнуть ограду, увлекая навь за собой, и пинком ноги придать забору нужный угол наклона.
Тварь нанизалась сама, завыла, скребя задними лапами и вслепую размахивая передними, надеясь всё же задеть врага. Выломала-таки орясины, покаталась между надгробиями, измазываясь в тёмной земле, и наконец затихла, убитая не оружием и не человеком.
Лекса отряхнулась. Одежду, порванную в нескольких местах и пропитанную гнилым духом нави, лучше уничтожить. Подобное притягивает подобное. Не хватало ещё нечисть на территории Академии развести.
Подумав, стянула остатки рубашки, протёрла ими меч, прежде чем убрать в заплечные ножны. Никто её ночью не увидит, а оружие должно содержаться в чистоте.
Дома ещё отполирует.
Незамысловатый узор, на мгновение вспыхнувший алой точкой в ночи. От рубашки остался только пепел.
Никогда не оставлять следов – правило въелось в Лексу на подкорке. Ничего, что уже пятьсот лет она не в бегах, а вовсе легальная и почётная охотница Короны. Старые привычки так просто не отмирают.
Она ещё раз внимательно осмотрела развороченные могилы. Нашла самую старую, в которой навь зародилась в первый раз.
Смахнула грязь, в неверном свете луны с трудом прочла имя покойного. На всякий случай запомнила. Потом уточнит у королевских архивариусов, скорее всего, окажется родственником вызвавшему навь.
Нечисть просто так не перерождалась. Её влекли сильные чувства, эмоции. Ненависть, зависть, любовь.
Часто посещавший могилу любимой девушки рисковал вызвать себе под окна её умертвие с тем же успехом, что и единожды пришедший плюнуть на труп врага.