Вон сколько сплетен было вокруг первого вампира в Академии. Сам Маркос тогда студентом был. И с чесноком на занятия ходили, и крестами обвешивались. Пока однажды мудрый ректор не предложил померяться силой с красноглазым в честном бою.
Не самый сильный боевой маг уделал кровопийцу под орех. Хорошо, контур поединочного поля удержал бойцов от плачевного исхода. Вампир оказался алхимиком, задохликом и лабораторной крысой.
С тех пор суеверий в стенах Академии поубавилось.
Хотя простой люд по-прежнему настороженно относился к красноглазым и при их появлении бросался чесноком, несмотря на то что оборонного свойства последний не имел вовсе. Если только брошенный меткой рукой в глаз.
Вампиры обитали во влажной долине, где постоянно шли дожди, либо висели туманы. Солнца они практически не видели, отсюда отсутствие пигментации. Альбиносы появлялись и среди людей, обыкновенная генетическая мутация, в вампирских семьях ставшая нормой. Естественно, как только они попадали в обычный, хоть изредка балующий обитателей солнцем климат человеческих территорий, у несчастных начинались приступы – глаза не выдерживали яркости, кожа обгорала моментально. Приходилось заворачиваться в плащи с капюшонами и стараться не выходить на улицу.
Причём прятались не столько от солнца, сколько от суеверных, тёмных горожан.
Данатриэль снова поморщился от воспоминания, пристраивая голову на подушке поудобнее. Он и сам таким образом уже пять лет сидел под присмотром – и вовсе не питал по этому поводу иллюзий. Нет, в город его выпускали, он же не пленник. Погулять по набережной, пообедать в таверне и словить на себе сотню-другую любопытных, враждебных или вожделеющих взглядов он имел полное право. Как и на практически незаметное, бесшумное, растворившееся в тени подворотен сопровождение, отслеживавшее каждый его шаг и вздох.
После пары попыток в город он ходить перестал. Все интересующие его товары доставляли к воротам Академии, согласно списку. Закупался кто-нибудь из секретарского состава. Не всё же им бумажки перекладывать.
А от недостатка общения эльф не страдал. От соотечественников в такой дали от дома одни проблемы – вон, молодняк тому примером – а с людьми, за крайне редким исключением, общаться было просто противно. Не дотянули они в развитии до его уровня, так зачем унижаться.
Библиотека в Академии была вполне достойная, а читальный зал в оранжерее он сделал себе сам. Оплетённая лианами беседка в самом дальнем углу душного влажного помещения создавала ему иллюзию, максимально похожую на родные земли.
Но и там ему теперь не было покоя.
Сначала новоприбывший эльфийский молодняк облюбовал полянку по дороге в его беседку для встреч и обсуждений каких-то своих, молодняковых дел. Так что теперь он периодически чуть не спотыкался об них, идя читать очередную книгу. Те замолкали, будто он к ним в комнату вломился и в белье копается, а ему, как тонкой души целителю, и вправду становилось неловко, и он поспешно проходил мимо. Даже не пытался подслушать, хотя мысли подобные возникали. И именно от того, что возникали, становилось противно – будто в грязи извалялся.
Дан никогда не лез ни в политику, ни в интриги. Потому и переехал в Академию, подальше от родных лесов. Оказалось, наоборот – вляпался в самый эпицентр.
Но эльфята были ещё цветочками.
Вчера к нему в беседку вломилась полувменяемая от похмелья девица. Та самая, с которой он столкнулся тогда в коридоре. Дан сам себе удивился, что запомнил её. Мало того, ещё и вызнал потом у Руперта, что за птица. Оказалось, преподаватель. Кто бы мог подумать!
Эту выскочку Маркос получил в штат неожиданно. Сама Алиманта Лира привела её в кабинет со словами, что девочка справится.
Девочка мало отличалась от первокурсницы. Чёрные как смоль коротко стриженые волосы, опущенные долу глазищи, кротко и чинно сложенные перед собой тонкие руки. Вся одежда тёмная, рукава длинные, юбка в пол. Выпускница пансиона благородных девиц, не иначе.
Магию её опытный Маркос попытался прощупать ещё с порога и сильно удивился. Наглухо замкнутый контур не пробил даже он, маг в шестом поколении, с потенциалом девять из десяти.
Девочка была вне категорий.
И он даже затруднился с определением её специализации.
Обычно всё было ясно и понятно. Боевые маги ощущались металлической броней, стихийники – отголосками подвластной им стихии, алхимики просто видны были издалека по заляпанным мантиям. Лекари были свежестью и жизнью, анимаги пахли псиной. В лучшем случае.