Неизвестно, что этот лопоухий успел разглядеть, но голос его, когда он снова заговорил, звучал как-то странно.
– А ещё я хотел спросить, что вы такое делаете по ночам, что дом аж дрожит? Ворожите на меня втихаря? Имейте в виду, у меня иммунитет к любистокам!
– Нужен ты мне больно, – пробурчала Лекса, ретируясь с балкона и плотненько закрывая за собой дверь.
Клятый эльф, похоже, думал, что все женщины в Академии от него без ума. Остальные – возможно, но не она.
Он, конечно, молодец, что помог ей тогда с похмельем. И в какой-то момент ей даже захотелось придвинуться поближе – так хорошо от него пахло. Лекса часто оценивала людей по запаху. Чутко развитое обоняние просто не позволяло ей полноценно общаться с теми, от кого пованивало.
У эльфа оказался очень даже приятный аромат – сосновый лес, свежая трава и нотки свежевскопанной земли.
Хотя последним пахло скорее от её собственных рук. Сколько бы она ни отмывалась, лёгкий аромат кладбища преследовал её весь последний месяц. Лекса уже настолько с ним сроднилась, что перестала воспринимать. Главное, что не трупами разложившимися воняет, остальное она переживёт.
Надо бы зайти к ректору. Отчитаться о неделе, проведённой с молодняком, заодно попросить отселить этого ушастого. Только соседей ей не хватало. А ну, как прибьёт его ненароком ночью?
Маркосу только недавно объяснили, кем собственно является его новая сотрудница. Он всё порывался её одернуть, воспитать и привести в надлежащий педагогу пристойный вид. Пришлось раскрыть карты – частично, разумеется.
Задание короля, тайная слежка и контроль за эльфами и прочими неблагонадёжными элементами.
Ректор проникся. Донимать придирками перестал, зато теперь требовал еженедельный отчёт. Вроде как его территория, как он будет за неё отвечать, если не знает толком, что на ней творится.
Натянув безразмерный, вытянувшийся от многочисленных стирок, но всё ещё любимый свитер поверх длинного шерстяного платья в пол – пусть мужик порадуется, как она соответствует имиджу Академии – Лекса вышла в сад. До центрального здания недалеко, замёрзнуть не успеет.
Дело двигалось к зиме. Первая ночь года уже не за горами, и по утрам периодически подмораживало.
На голову что-то капнуло.
Вскинув голову, она убедилась – ушастый вредитель поливает свои цветочки, чтоб ему икалось. И, конечно же, чисто случайно промахнулся из лейки прямо ей на голову.
С трудом удержав на кончиках пальцев готовое сорваться плетение на чих и понос одновременно, гордо вскинула подбородок и отошла в сторону от очередной струи.
Детский сад, честное слово.
Маркос занят не был.
Хотя она особо и не спрашивала, занят ли он. Просто прошла в кабинет без стука и закинула ноги на стол ректора. Не столько для удобства, сколько чтобы показать, кто тут главный. Руперт Маркос поморщился, но промолчал, выразительно подняв бровь.
– Доброе. Вроде бы, – Лекса сплела пальцы на животе, устраиваясь поудобнее в качающемся на двух задних ножках стуле для посетителей.
– И тебе не кашлять.
Ректор не был уверен, как следует вести себя с королевской засланкой. Авторитет не позволял скатываться совсем уж в оскорбительный тон, но и обращаться к ней уважительно, при том как она хамит, не хотелось.
– Докладываю. Эльфята не шалят, на лекции ходят как миленькие. В окна к ба..рышням больше не лазили. По вечерам тихо сидят в общежитии. В городе ещё не были, что кстати подозрительно.
Ректор нахмурился. Пять эльфов, по легенде никогда не бывавших дальше собственных лесов, должны были первым делом побежать навстречу приключениям. Осмотреть город, искупаться в море, пока погода позволяет. А они сидят взаперти, за стенами Академии. Культурные особенности? Или их неизвестная цель – именно здесь, в СГАМе?
Объединённые общими думами, маги помолчали. И как только Руперт решил, что не такая уж эта засланка и засланка, как она снова всё испортила.
– А как наш целитель относится к новеньким? – поинтересовалась Лекса.
– Не знаю, как он к ним относится. Я не спрашивал, а он не говорил, – ушёл от ответа ректор.
Магичка покивала каким-то своим мыслям.
– Это не новость. Ушастые не любят делиться информацией и тем более планами. Кто знает, что у них на уме.
Ректор уже явно еле сдерживался.
– Дан сам по себе. И нет у него никаких планов, тем более скрытых. Он здесь, можно сказать, вообще от сородичей прятался.