– Вот именно! – Лекса многозначительно подняла палец к небу. – Оно и подозрительно.
Маркос насупился, разрываясь между желанием доказать что-то королевской выскочке и верностью данному слову. Честность победила, и развивать тему он не стал. Лекса понимающе хмыкнула.
– А вот совесть советую отключить. Дружба дружбой, а разведка врозь, – бросила она напоследок вместо прощания и нагло телепортировалась прямо из кабинета.
Ректор снял очки и устало, привычным жестом потёр переносицу.
– Она вообще в курсе, что на Академии стоит блокировка телепортов? – пробормотал он без надежды на внятный ответ от мироздания.
Выходные оказались не такими уж ленивыми, как ей бы хотелось. Умертвия вылезали целыми стаями, пришлось помотаться по региону, упокаивая нежить. Столько сил и телодвижений, сколько потребовалось на ту навь, она не тратила, но восемь телепортов за двенадцать часов, сорок два полуразложившихся трупа и – особенно – беседы с безутешными родственниками вымотают кого угодно.
С людьми Лекса предпочитала не контактировать. Куда лучше у неё получалось с нежитью. Но Джерри твёрдо объявил, что она должна создать позитивный образ среди окрестных жителей. Чтобы они запомнили не жуткие синюшные рожи восставших близких, а милую, героическую девушку-спасительницу.
Психолух хренов.
И теперь после каждой зачистки приходилось ещё и с народом общаться. Успокаивать, обещать присмотреть и не допустить.
А ещё навешивать двойные маяки втихаря. Чтобы в следующий раз отловить тварь до того, как она сунется на родное крыльцо.
Хорошо, хоть без жертв пока обходилось. Кроме того бедняги-флориста. Да и тот сгинул, скорее всего, по ошибке.
Но люди нервничали, и как бы ни старалась Лекса производить благоприятное и успокаивающее впечатление, обстановка накалялась.
Сил ближе к заре оставалось только на то, чтобы телепортироваться домой. А там уже поджидали родные кошмары и отходняк. Их Лекса глушила спиртным разной степени выдержки.
Помогало лишь отчасти.
Рабочим утром Лекса, основательно мучимая похмельем, вышла на балкон, под предлогом развешивания свежестиранного белья. Манёвр не удался.
Во-первых, сыпался противный осенний дождь, когда неясно, капает ли сверху, или просто очень густой туман висит. Вешать бельё в таких условиях могла только полная идиотка, и вызывающе-зелёные стринги пришлось унести обратно.
Во-вторых, когда она вышла из дома, кутаясь в прозрачный, пропитанный отталкивающей воду магией, дождевик, окна соседа снизу были темны и безжизненны. Никто не поливал цветы – опять же, под дождем, какой идиот...
Глубоко в душе она лелеяла надежду встретить его в коридоре и подло воспользоваться им в ближайшей аудитории. Но Дана берегла судьба, и под руку похмельной магичке он не попался.
Самой снять синдром никак не получалась. Лекса примерялась раза три, но не решалась выпустить заряд. Головная боль мешала до такой степени, что даже отработанные до автоматизма плетения путались.
Студенты перешёптывались, не решаясь напрямую спросить, всё ли в порядке с преподавательницей.
Преподавательница мрачно обвела аудиторию мутноватым взглядом покрасневших глаз.
– Кто знает заклинание от головной боли? – с нескрываемой надеждой поинтересовалась она.
Эльф-блондин в среднем ряду неуверенно поднял руку. «Сам плывёт в сети, – обрадовалась Лекса про себя. – Хоть какая-то польза будет. И ауру изучу, и от похмелья избавлюсь».
– Иди сюда, перед всеми наложишь. Вам, молодёжи, пригодится.
Ушастый блондин не торопясь спустился по ступенькам между рядами, явно наслаждаясь всеобщим вниманием. «Тщеславие не к лицу целителю», – мысленно поцокала языком Лекса.
Эльф, рисуясь, взмахнул кистями рук, выплетая замысловатые морозные узоры. Когда он решил, что рисунок готов и заряда хватит, подался вперёд, намереваясь стряхнуть заклятие на преподавателя.
– Ты меня убить решил? – отшатнулась Лекса.
Голубоватые переплетения на руках эльфа дрогнули.
– Смотри. У человека вектора должны быть направлены не вверх, а в сторону.
Лекса перевернула плетение прямо в воздухе, и концентрация Ланивиэля не выдержала подобного издевательства. Узор рассыпался с неслышным звоном-вибрацией мелкими искрами.
– Ну, ты меня понял, теперь повтори заново, чтобы все видели.
– А что видели? – переспросила полненькая девушка с передней скамьи.
Судя по всему, после невольного заступничества Лексы она чувствовала себя свободнее с преподавательницей и меньше остальных стеснялась задавать вопросы.
– Вы что, не видите чужие плетения? – изумилась Лекса.