– Да ты замёрзла вся! Пойдём, в холле общежития всегда камин горит. Отогреешься, –придерживая под руки, Веста помогла бедняжке встать.
Лежащая у стены Аринна застонала, приподнимая голову. Веста испытала смешанные чувства – и облегчение что с ней всё в порядке, и досаду что нужно поторапливаться. Скоро все девицы придут в себя, а сил на новый выброс у неё не осталось.
Пошатываясь и держась друг за друга, девушки заковыляли в сторону общежития.
Здание было современной постройки, с окнами во всю стену, с лестницей в застеклённом футляре снаружи – чтобы не занимать место внутри помещения, и плоской крышей-асотеей, на которой летом и просто в хорошую погоду можно было погулять, посидеть в шезлонге и полюбоваться потрясающим видом на город и море.
В помещении девушка отогрелась, пришла в себя и, наконец, спокойнее огляделась по сторонам. Не найдя обидчиц, выдохнула с явным облегчением. Закуталась в один из пледов, лежавших по всему общежитию как раз на такой случай.
Заведующая общежитием увлекалась квилтингом. Простёганные разноцветные одеяла она со всей щедротой души раздавала желающим, нежелающим и просто раскладывала где могла.
– За что тебя так? – сочувственно поинтересовалась Веста, наливая ей чай из собственных запасов.
В общем зале общежития было довольно уютно и в такой час немноголюдно. Девушки предпочитали разбредаться по комнатам с подружками, чтобы поболтать, перемерить друг у друга гардероб или чем там положено заниматься девушкам.
Веста любила сидеть в пустом зале по вечерам. Она представляла, что это её собственная просторная гостиная. Зажигала всего пару ламп – для уюта, забиралась с ногами в кресло и читала что-нибудь. Иногда даже засыпала прямо там, не дойдя до комнаты. Одну стену практически целиком занимал камин, который разжигали и контролировали магически. Тепло он давал по необходимости, скорее создавая антураж, чем действительно обогревая зал. Сейчас Веста прибавила тепла, придвинув кресло с девушкой-птенчиком поближе. Жалкая, замёрзшая, стискивающая чашку с дымящимся чаем так судорожно, будто боится, что отберут последнее, она взывала к подсознательным материнским инстинктам – защитить и помочь.
– Сама не знаю, – хлюпнув носом, призналась девушка. – Я Каро, кстати. И спасибо, что помогла.
– Я Веста. Рада познакомиться, – она немного нервно хихикнула, представив, как их политесы выглядят со стороны.
Каро тоже слабо улыбнулась. Веста уже увереннее осмотрела её магическим зрением и кроме нескольких небольших помятостей непорядка в линиях не обнаружила. Она и сама не понимала, как именно ориентируется в хитросплетении энергий человеческого тела. Просто видела, что всё на месте и как надо.
Взбешённая Аринна ворвалась в гостиную, когда девушки уже допили чай, заварили себе новую порцию, Каро принесла из своей комнаты домашнее варенье, а Веста сравнительно свежую, вчерашнюю, выпечку из отцовской пекарни. Пахла она всё равно одуряюще – ванилью и сдобой. А как известно, нет лучшего лекарства от всех тревог, чем сладкое на ночь.
– Ты! Считай, твоя спокойная жизнь окончена. Нет, просто – жизнь окончена! – наставив указательный палец на Весту, патетически провозгласила она. – Я этого так не оставлю! Ты сломала Аннет руку, наставила нам всем синяков, а у меня из-за тебя теперь шрам будет!
И она отвела в сторону волосы на шее, демонстрируя аккуратно залепленный пластырем участок затылка.
У Весты отлегло от сердца. В глубине души она немного переживала, всё ли нормально с Аринной и остальными. Видя, как та скачет и находит в себе силы плеваться и ругаться, и услышав, что остальные отделались синяками – сломанная рука так вообще пустяки, в лекарском крыле её вправят, залубкуют и через неделю будет как новенькая – она окончательно уверилась, что всё обошлось.
Веста встала, сознательно загораживая собой снова съёжившуюся от ужаса Каро.
– Это твоя жизнь окончена, если посмеешь мне навредить. Не я, а ты угрожала сокурснице, собрала организованную банду и третировала её, морально и физически. За подобное поведение, согласно уставу Академии, положено моментальное отчисление без права восстановления. И блокировка всего магического потенциала. Вернёшься к маме и папе недоучившейся куклой без магии! – припечатала она.
Известно, что нет ничего страшнее для аристократки, чем гнев родителей. Вот и Аринна не стала исключением. Побелев от сдерживаемого гнева и страха одновременно – похоже, устав Академии она даже не открывала – красотка отступила, оставив после себя ядрёный дух смеси нашатыря и какого-то тяжёлого цветочного парфюма.