Джесса обыскали быстро, однако недостаточно. Ему волшебный фокус никогда не удавался так же хорошо, как его брату Брендану, и пот выступил на лбу, пока Джесс силился подавить рвотный рефлекс и не выплюнуть шпильку обратно. Он не мог не чувствовать посторонний предмет в своей глотке, и это сводило с ума, она царапала мягкие ткани, и даже быстрый обыск, кажется, продолжался целую вечность. Но важно было не выказывать паники. Джесс видел, как контрабандисты порой задыхаются, глотая ключи.
– Хорошо, – сказал наконец-то охранник и толкнул Джесса обратно в камеру. – Следующий. Ты. Испанец.
Джесс сел и попытался успокоить свое дыхание и пульс как мог, пока продолжались обыски. В животе все переворачивалось и бунтовало, однако ему каким-то образом удалось не выдать себя. Дарио обыскали. К этому времени третий охранник пришел в себя, пробубнил что-то про отмщение, а потом его отправили к врачу.
Даже Вульф и Санти не стали сопротивляться обыскам, будто понимали, что нужно побыстрее избавиться от охранников.
В конце концов внешняя дверь захлопнулась, издав характерный металлический щелчок, когда охранники ушли, и Джесс зажмурился, слушая, когда зазвенят ключи в замке. Ключи он услышал. Получается, ему нужно будет разобраться с замками на каждой отдельной камере, а потом еще и на внешней двери, чтобы всем им отсюда выбраться. И в распоряжении у него всего-навсего маленькая шпилька для волос.
– Они ушли, – сообщил Джессу Томас, и Джесс открыл глаза. – Ты побледнел, как скисшее молоко. Тебе плохо?
Джесс поднял палец, прося Томаса подождать, а затем сунул руку в рот, чтобы достать скользкий кончик нитки. «Расслабься», – приказал себе Джесс и дернул. Ему не удалось сдержать рвотный позыв, когда шпилька выскользнула из горла, однако момент тошноты был малой ценой за триумфальное чувство, когда Томас увидел в руках у Джесса шпильку.
– Старый трюк уличного фокусника, – сказал Томасу Джесс и сдернул нитку с зуба. – Проглотить, потом выплюнуть. Желательно так, чтобы еще не стошнило.
– Это, – сказал Томас с восхищением на лице, – отвратительно.
– Согласен. – Джесс вытер шпильку, осторожно разогнул, а затем покрутил, разломав пополам. – Столько всего полезного можно узнать, когда при себе ничего.
– Что ж, я готов учиться, – сказал Дарио из своей камеры напротив. – И что с этим делать?
– Вскрывать замки.
– А потом что? Ну, откроешь ты камеры. Мы все равно в ловушке, тут, в Филадельфии.
– Тогда я не буду открывать твою.
– Беру свои слова обратно, дорогой англичанин!
Джесс проигнорировал его, согнув одну из половинок шпильки в крючок, а другую в отмычку. Томас наклонился вперед, наблюдая за работой Джесса.
– Тебе нужна помощь? – спросил он, и Джесс покачал головой. – Дарио прав, знаешь. Открыв замки, мы не сбежим.
– Это первый шаг к побегу, и Дарио никогда не бывает прав.
– Вообще-то я вас слышу, – произнес Дарио. – Потому что вы разговариваете вслух.
– И почему, по-твоему, я так сказал? – Джесс воспользовался решеткой камеры как точкой опоры, чтобы согнуть отмычку так, как надо, а затем присел к двери и попробовал нащупать этой отмычкой механизм в замке. Пришлось согнуть отмычку иначе, что Джесс сделал терпеливо, шаг за шагом, изучая замок и исследуя механизм.
– Халила, ты в порядке? – спросил Дарио. Его голос изменился и теперь звучал заботливо и тихо. – Я сожалею о том, что он сделал с тобой. Это было подло.
– Я в порядке, – сказала Халила. Она не видела Дарио из своей камеры. Между ними была стена. – Меня не покалечили. Вы все за меня заступились. Это куда важнее. – Ее голос звучал уверенно, однако Джесс видел ее лицо. Она все еще дрожала и злилась.
– Что ж, – сказал он, потому что не мог выдумать что-то еще помимо очевидной правды, – мы все здесь семья, разве нет? Для этого и нужна семья.
Халила сделала быстрый вдох и медленно выдохнула.
– Да, – сказала она. – Полагаю, так и есть. И это многое значит.
Джесс продолжил ковыряться в замке.
– Имейте в виду, если вы и моя семья, это большое улучшение для меня, и вполне себе ухудшение для вас, наверное, – произнес он. – Я так и не сказал, но… простите, что мой отец подвел нас. Подвел всех нас. Он всегда был плохим родителем. Но я думал, что бизнесмен из него получше и он не позволит поджигателям себя использовать. – «И не откажется от меня в процессе», – подумал Джесс, но не стал говорить этого вслух. Все еще было обидно.
– Это не твоя вина, – сказала Морган. – Мой отец пытался меня убить, если ты забыл. Твой просто душка по сравнению с моим. – Она уселась на койку в своей камере и подтянула ноги под себя. – О, ну хорошо, полагаю, я тоже назову вас своей семьей.