— Но ты бы сделал это снова, — сказала я.
Я захлопнула эту дверь.
Он вздрогнул.
— Я пытаюсь спасти очень много жизней, — сказал он.
Беспомощно. Как будто он не знал, что еще мне сказать.
Ну, а что еще он собирался мне сказать, кроме правды?
Мне чертовски не нравилось, что в каком-то темном уголке себя я это понимала. Райн заключил сделку, и он умер, пытаясь избежать ее выполнения. На Райна полагались тысячи граждан. Его обязательства были вытатуированы на его плоти.
Но я слишком долго отрицала, что и у меня есть свои обязательства, вытатуированные на коже. И я только что слушала, как Райн говорил об убийстве тех, кто теперь зависел от меня. Разговоры о новом королевстве — это одно. Но это были разговоры. Потому что я только что наблюдала, как он разыгрывает представление, чтобы добиться благосклонности тех, кто издевался над ним.
Чертов лицемер.
Мы хотели поговорить о трудных решениях?
Райн сделал еще один шаг ближе.
— Орайя, послушай…
Но я резко отпрянула назад.
— Я хочу вернуться в свою комнату.
Невозможно было не заметить разочарование в его глазах.
— Отведи меня назад или дай мне самой дойти, — выпалила я.
К его чести, он знал, когда со мной не стоит спорить. Он не сказал больше ни слова, открыл дверь и молча шел на шаг позади меня, до самой моей комнаты.
Глава
7
Орайя
Я не знаю точно, когда я решила, что буду делать, но к тому времени, когда я вернулась в свою комнату, это уже не было вопросом. Я подождала, пока шаги Райна не стихли в коридоре. Я не хотела рисковать, особенно когда Райн так ясно дал понять, насколько хорошо он слышит, что происходит в моих покоях.
И наконец, я засунула руку в карман и извлекла ту небольшую кучу стекла, и положила его на кровать. Здесь осколки выглядели так же непримечательно, как и на столе Винсента, — как сложенные в кучу осколки, теперь испачканные моей кровью.
Я все еще не понимала, что это такое и как это работает. Но я повторила то, что сделала в кабинете, проводя все еще кровоточащей подушечкой большого пальца по гладкому краю.
Как и раньше, осколки тут же рассыпались в кучу битого стекла. Я снова прикоснулась к ним, и они снова собрались в зеркальную неглубокую чашу.
Теперь, когда я наблюдала более внимательно, я заметила, что осколки, когда их собирали, все еще немного дрожали и в некоторых местах они, казалось, не совсем правильно выстраивались. Я снова порезала большой палец о край и наблюдала, как кровь стекает по декоративным завиткам, скапливаясь на дне чаши.
На этот раз я была готова к тому, что за этим последует волна Винсента. Но чувствовать его было не менее больно, как и не менее трудно отгораживаться от него. Я не слышала его голоса и не видела его лица, но я безошибочно ощущала его присутствие, словно в любой момент я могла обернуться, а он стоял у меня за спиной. Глубокая, более чувственная уверенность, чем может дать любое чувство.
Кровь в центре забурлила и растеклась, задрожав по краям вместе с подрагивающими осколками стекла. Изображение в крови казалась отражением из другого места, далеким и слабым. Возможно, в луже черной крови его было бы легче разглядеть. Или, возможно, он был настолько слабым, потому что это устройство — каким бы оно ни было — никогда не предназначалось для меня. В конце концов, я была вампиром лишь наполовину.
Я прищурилась, вглядываясь в едва сформировавшийся образ. Я смогла разглядеть слабый намек на лицо человека, словно она наклоняется над зеркалом с противоположной стороны.
— Джесмин? — прошептала я.
— Ваше Высочество?
Это был безошибочно голос Джесмин, как я и думала раньше, хотя и очень далекий, и нечеткий. Я наклонилась ближе, напрягая слух.
— Это Вы…, - сказала она. — Думала откуда Вы…
— Помедленнее, — сказала я. — Я тебя не слышу.
Как я всегда говорил тебе, маленькая змейка, — прошептал мне Винсент. Ты должна научиться быть более терпеливой. Подожди и почувствуй это.
Я резко вдохнула.
Богиня, его голос был так близко, что я практически чувствовала его дыхание на своем ухе. Внезапная волна горя обрушилась на меня прежде, чем я успела от нее защититься.
Образ Джесмин застыл, ее голос стал сильнее, хотя мне все еще приходилось напрягаться, чтобы расслышать ее.