Я начал отворачиваться, но он снова позвал:
— Подожди.
Теперь мне уже не терпелось.
Я обернулся, подняв брови в ожидании.
— Септимус еще не закончил, — сказал он, затем поднял руки, словно защищаясь. — Я рассказал Кетуре все, что знаю. Больше у меня нет никаких фактов. Я просто… Это чувство. Я знаю это. Он делает нечто огромное, Райн. Я не знаю, что именно. Но не теряй бдительности.
Моя ухмылка исчезла. Мы с Орайей снова обменялись взглядами. Она подняла брови, словно говоря: Видишь? Разве я тебе не говорила?
Я ответил ей ровным взглядом: Да. Ты мне говорила.
— Ну что ж, — сказал я Кейрису. — Мы будем готовы к встрече с ним. Когда бы он ни решил появиться.
Это правда. Что еще нам остается делать?
Я закрыл за нами дверь, и мы ушли, оставив Кейриса одного в темноте.
Глава
78
Орайя
Я нервничала.
Я стояла перед зеркалом, проводя перед ним немало времени, что граничит с неловкостью.
Могу признать, что выглядела я хорошо. Маленькая армия слуг позаботилась об этом: нанесли макияж, уложили волосы, уточняя и моделируя моё тело, чтобы отчетливо выделялся каждый изгиб моего тела в этом платье. Хотя, я определенно не могла взять на себя заслугу в том, что это платье выглядело так хорошо. Это было нечто большее, чем произведение искусства. Даже более великолепное, чем тот наряд, что я носила на свадьбе Вэйла и Лилит.
Оно было темно-фиолетовым, почти черным, и сшито по фигуре. Оно было достаточно откровенным — достаточно низким, чтобы обнажить ямочки у основания позвоночника, и облегающее спереди, лиф опускался между грудей. Лиф был призван обрамлять обе моих знака, и это очень хорошо получалось — форма дополняла каждый изгиб и точку знаков. Лиф был отделан глубокими красными косточками, повторяющими цвет знаков, а на бедрах эти косточки переходили в серебряные точки, напоминающие звезды, которые становились толще по мере приближения к юбке.
По мастерству исполнения оно не уступало любому оружию, которое я когда-либо держала в руках.
И я действительно выглядела как королева. Как и должна была.
Первые несколько недель нашего совместного правления были напряженными, неуверенными. Но за последний месяц мы с Райном приложили немало усилий, чтобы закрепить нашу власть над Домом Ночи. Предатели были осуждены. Кроворожденные были изгнаны. Мятежные дворяне были свергнуты.
Никто не приходил за нашими головами.
Пока что.
Но сегодня вечером должно было состояться первое крупное празднество после окончания войны. Мы с Райном предстанем перед самыми уважаемыми представителями вампирского общества и сделаем подношение Ниаксии на новый лунный год. Мы должны быть…
Королем и королевой.
Чертовски королевскими особами, а ведь год назад я провела это празднество, запершись в своей комнате, поскольку Винсент запретил мне приходить на празднество. Это было всего за несколько недель до начала Кеджари.
Тогда я еще не знала, насколько близка к тому, чтобы все изменилось.
Я поняла, что Райн приближается, еще до того, как услышала его шаги. Теперь я часто это узнавала заранее.
Он появился за моей спиной в зеркале, выглядывая через открытую дверь. Издал низкое свистение.
— Правда? — сказала я, поворачиваясь и осматривая платье со спины. — Ты так думаешь?
— Что, черт возьми, я еще могу подумать?
Он подошел, и я наблюдала за ним через зеркало. Богиня, портные были чертовски искусны. Его наряд дополнял мой: он был сшит из ткани того же оттенка глубокого фиолетового, манжеты и воротник украшали те же звездочки.
Кроме того, одежда была невероятно удобной. Пиджак был безупречно подогнан по фигуре. Пуговицы начинались низко, оставляя верхнюю часть распахнутой, открывая взору невольные проблески знака. И, конечно же, заметные просторы мускулистой плоти.
— Знаешь, — сказал Райн, — теперь мне очень легко определить, когда ты это делаешь.
— Делаю что? — невинно спросила я.
Он был единственным, кто мог со мной так заигрывать. Как будто я не чувствовала, что его взгляд прикован к моей груди.
Я повернулась к нему лицом. Я провела кончиками пальцев по его горлу, прослеживая линии его знака, вплоть до мягких волос на груди. Я подумала о том вечере на балу Третьей четверти луны, когда он распахнул передо мной свой пиджак и практически предложил свое сердце.
Ты собираешься убить меня, принцесса?
Оказалось, что ответ был утвердительным.