Я не знала, почему мне так неприятно это слышать. Думать о всех связях, которые у меня все еще были с Винсентом, о связях, о которых он всю жизнь говорил мне, что их не существует. Часть меня хотела цепляться за все, что у меня осталось от него, носить это как знак гордости.
Другая часть меня ненавидела его за это.
Я отбросила эти сложные мысли.
— Так ты планируешь разрезать меня и начать капать моей кровью на все вещи Винсента? Как будто у меня не было вампиров, жаждущих моей крови всю мою жизнь. Весьма креативно.
Септимус захихикал, как смеются над выходками маленького ребенка.
— Не на все вещи Винсента. Только на некоторые из них.
— У твоего отца было много секретов, — тихо сказал Райн тоном, который значил гораздо больше, чем сами слова.
Мой язвительный ответ замер на языке, потому что даже я не могла поспорить с уродливой правдой. Слишком много секретов.
Затем Септимус сказал то, чего я действительно до мозга костей я не ожидала.
— Я полагаю, ты знакома с историей Аларуса и Ниаксии?
— Я…Что? Конечно, знакома, — сказала я. — Есть ли в Обитрэйсе хоть одна душа, которая не знакома с этой историей?
Какое отношение это может иметь к чему-либо?
— Я не люблю судить, — сказал Септимус, подняв одно плечо. — Тогда ты должна знать, что Аларус — единственный бог, который когда-либо был убит.
— Ближе к делу, Септимус, — проворчал Райн. Но даже когда он ругал Септимуса, он наблюдал за мной.
Септимус поднял руки, в жесте ленивой справедливости.
— Мы вампиры. Мы знаем смерть лучше, чем кто-либо другой. И мы все знаем, что любое существо, которое умирает, оставляет после себя что-то. Кости. Кровь. Магия. Потомство. — Септимус одарил меня понимающей полуулыбкой. — Это относится и к богам. Как то, что мы оставляем после себя, хранит часть нашей силы, так и останки бога.
Вопреки всему, мое любопытство брало верх, просто потому что то, что он говорил, было таким… странным.
— Ты говоришь, что обнаружил… труп Аларуса?
— Я думаю, что Аларус уже нечто большее чем труп. Я думаю, что его останки, чем бы они ни были, распространились по всему Обитрэйсу.
— Почему ты так думаешь?
Он улыбнулся.
— Я нашел несколько. В Доме Крови.
У меня даже слов не было. Мои губы приоткрылись, но не было произнесено ни звука.
— Зубы, — добавил он, отвечая на вопрос, который я не смогла задать, будучи слишком потрясенной. — Всего несколько.
Зубы?
Я задохнулась:
— И что, черт возьми, можно делать с зубами Бога Смерти?
— Может быть, и не так уж много. Но с его кровью мы могли бы сделать многое.
— С его кровью?
Это было смешно.
— Да, — просто сказал Септимус. — Я подозреваю, что ее часть осталась в Доме Ночи, и что она может быть очень, очень полезной, если ее найти. И я подозреваю, что твой дорогой старый отец тоже знал об этом. — Он наклонился через стол, переплетя длинные пальцы, и ухмылка медленно переросла в оскал. — Я думаю, он знал об этой крови, и он использовал ее, а затем спрятал ее. А теперь ты должна найти ее для нас.
Я долго смотрела на него. Это было настолько смехотворно, что я даже не могла найти слов, ведь сама мысль о том, что Винсент, всегда практичный, всегда логичный, мог когда-то искать чертову кровь бога, была просто смехотворной.
— Ты действительно хочешь, чтобы я удостоила это ответом? — сказала я.
— У Короля Ночнорожденных когда-то была неплохая репутация. Близость с провидцами. — Септимус сделал ударение на слове «провидцы».
Смысл этого не ускользнул от меня.
Магия Ниаксии мало что давала в плане провидения, хотя говорили, что некоторые колдуны из Тенерожденных могли делать что-то близкое к провидению. Поэтому, когда вампиры интересовались магией за пределами возможностей Ниаксии, им приходилось работать с людьми, которые поклонялись другим богам — обычно с Акаэдже, богине неизведанного и единственным богом Белого пантеона, у которого были немного вежливые отношения с Ниаксией.
Некоторые короли Обитрэйса на протяжении многих лет держали у себя домашних провидцев, будь то провидцы Акаэджи или какого-либо другого бога. Было много полезных вещей, которые король мог сделать с помощью такой магии. Но я не могла представить Винсента одним из таких правителей — вампиром, настолько отчаянно жаждущим власти, что он давал монеты какому-то седовласому колдуну. Он не был особенно религиозен, но он также был предан Ниаксии и той власти, которую она ему дала.