— Ты постоянно твердишь мне, что я королева, а не пленница. Так докажи это. Никто не запирает королев в их покоях.
Некулай запирал Нессанин.
Это была внезапная и непрошенная мысль, промелькнувшая у меня в голове.
Я отогнал ее прочь, и решил, что просьба Орайи вполне справедлива. Кроме того, с Орайей все было связано с риском. И так было всегда.
— Хорошо, — сказал я, слегка пожав плечами. — Договорились. Больше никаких замков.
Ее плечи слегка опустились от облегчения. Мне нравилось видеть это.
— Тогда я иду спать, — сказала она.
— Хорошо. Тебе нужен отдых, прежде чем мы начнем.
Она подошла к двери и открыла ее. И прежде чем я успел остановить себя, слово застряло в моем горле.
— Орайя.
Она обернулась. Даже с другого конца комнаты ее стальной взгляд пронзил меня до глубины души. В моей груди запульсировала боль.
Я даже не знал, что хотел сказать.
Спасибо?
Ты не пожалеешь об этом?
Первое было покровительственным. Второе было обещанием, которое я не мог дать. Я уже достаточно лгал Орайе. Я не хотел делать это снова.
Наконец, я остановился на:
— Я всегда говорил серьезно. Я про предложение, которое я тебе сделал.
Нет никого, кого бы я предпочел видеть рядом с собой, правящим этим королевством, кроме тебя.
Я увидел по ее лицу, что она прекрасно понимает, о чем я говорю.
— Я знаю, — сказала она после долгого раздумья и ушла.
ПОСЛЕ УХОДА ОРАЙИ я несколько минут простоял у окна, наблюдая, как над Сивринажем восходит солнце, дымчатое небо становится пурпурным, затем розовым. Я ощутил знакомое жжение на моей коже, как и всегда, оно начиналось медленно, и к тому времени, когда я неохотно отстранился, уже почти полностью рассвело.
Пока меня не было, мне оставили сообщение. Я поднял пергамент и прочитал его. Долгое время я просто смотрел на него. Затем я выругался, сунул его в карман и распахнул дверь.
Я спустился вниз по лестнице, до самого гостевого крыла, глядя прямо перед собой, пока не дошел до единственной закрытой двери. Я стучал в нее, не утруждая себя вежливостью, продолжая, даже когда ответа не было.
— Боги, имейте немного терпения! — раздался легкий, веселый голос изнутри, и послышались торопливые шаги.
Дверь распахнулась.
В тот момент, когда она открылась, я хрипло сказал:
— Ты не должна быть…
Но едва я успел произнести эти слова, как лицо Мише расплылось в ухмылке, которую я видел всего полсекунды, прежде чем она бросилась ко мне.
И, черт возьми, как же приятно было увидеть ее дружелюбное лицо.
Мише бросилась мне на шею и обняла меня так, будто думала, что никогда больше меня не увидит. И конечно же, я обнял ее в ответ, ведь кто я такой, монстр что ли?
Ее волосы стали длиннее и теперь достигали плеч. Карамельные локоны все еще пахли потом и пустыней после ее путешествия.
— Ты не должна быть здесь, — сказал я. — Я же говорил тебе не приходить.
Я старался звучать очень грубо и потерпел неудачу.
— Да пошел ты, — ласково сказала Мише, что означает: «Я тоже по тебе скучала, идиот».
Глава
15
Райн
— Было скучно просто бродить в одиночестве. Что еще я должна была делать?
— Держаться подальше от неприятностей. Держаться подальше от столицы и гражданской войны. Найти безопасное и спокойное место.
Мише сморщила нос.
— Безопасное и спокойное?
Она сказала это так, как будто эта мысль была нелепой, и, честно говоря, любой, кто хоть раз встречался с Мише, знал, что так оно и есть. Мише была противоположностью безопасности и спокойствия. Мише была настолько импульсивной и безрассудной, что иногда это меня искренне пугало.
Когда она наконец освободила меня из своих удушающих объятий, она потащила меня в свою гостиную. На ней были пыльная белая рубашка и брюки, испачканные после дороги. Но если она и устала, то не подала виду, а потом она свернулась калачиком в кресле и подтянула колени к груди, и с широко раскрытыми глазами требовала, чтобы я ей все рассказал. Она слышала самые важные новости, говорила она, но хотела узнать все от меня.
В мире не было ни одного человека, с которым мне было бы комфортнее, чем с Мише. Она видела меня в худшем состоянии. И все же… рассказать ей всю историю о том, что произошло во время последнего испытания Кеджари и после него… было трудно. Мне еще не доводилось собирать все события в один рассказ. Мои глаза переместились на определенное место на ковре, пока я рассказывал ей, как можно более скупо, о том, что произошло.