Во всем доме витал дух чистоты. Накануне ночью, в темноте. Вин этого не заметила, но теперь видела, что полы здесь отмыты до блеска. У всех рабочих — и у кухарок, и у подмастерьев — белые лица и руки. Это казалось Вин очень странным. Она привыкла к тому, что ее собственные пальцы всегда черны от пепла; пока она путешествовала с Рином, она вообще никогда не умывалась, только смахивала с лица золу и пепел. Умытое лицо привлекало слишком много внимания на улицах.
«Здесь даже по углам пепла нет, — подумала Вин, рассматривая полы. — И в комнатах тоже».
Ей никогда прежде не приходилось жить в подобном месте. Это было все равно что попасть в дом знатного человека.
Она снова посмотрела на кухарок. Они носили простые серые и белые платья, а головы у всех были повязаны шарфами, из-под которых сзади спадали длинные волосы, забранные в хвост. Вин ощупала собственную голову. Она стриглась коротко, как мальчик, — неровно обрезанные пряди позволяли ей смешаться с другими членами воровской шайки. Она всегда отличалась от женщин, ее окружавших. Под руководством Рина Вин жила и выглядела так, чтобы остальные смотрели на нее в первую очередь как на вора, а уже потом как на девушку.
«Но что будет теперь? Кем я стала?»
От нее пахло духами, но одета она была в ржаво-коричневые свободные брюки и простую рубашку на пуговицах, как подмастерье, и чувствовала себя не в своей тарелке. А это плохо; когда она ощущала неловкость, то и выглядела неловкой. Надо было что-то делать.
Вин заглянула в мастерскую. Подмастерья уже принялись за работу, трудясь над разнообразной мебелью. Они располагались в дальней мастерской, а сам Клабс работал в главном помещении, собирая детали мебели воедино.
Задняя дверь кухни внезапно со стуком распахнулась. Вин инстинктивно скользнула в сторону и прижалась к стене.
В дверном проеме стоял Хэм, освещенный красными лучами солнца. На нем были свободная рубашка без рукавов и жилет, в руках он держал несколько больших пакетов. На нем, как и на всех остальных, не было ни пятнышка сажи.
Хэм прошел в мастерскую.
— Ну, — сказал он, бросая пакеты, — кто-нибудь знает, какую комнату мне отвели?
— Я спрошу мастера Кладента, — предложил один из подмастерьев, быстро выходя в соседнее помещение.
Хэм улыбнулся, потягиваясь, и повернулся к Вин.
— С добрым утром. Вин! Знаешь, тебе незачем прятаться от меня. Мы теперь одна команда.
Вин слегка расслабилась, но осталась стоять на месте, за рядом почти законченных стульев.
— А ты тоже будешь жить здесь?
— Это очень выгодно — жить рядом с курильщиком, — ответил Хэм, заходя на кухню.
Через несколько мгновений он вернулся, держа четыре большие лепешки с овощами.
— Кто-нибудь знает, где сейчас Кел?
— Спит еще, — сообщила Вин. — Он вчера вернулся очень поздно и пока что не выходил.
Хэм фыркнул, впиваясь зубами в одну из лепешек.
— А Докс?
— В комнате на третьем этаже, — ответила Вин. — Он встал рано, спустился поесть, потом вернулся наверх.
Она не стала добавлять, что успела заглянуть в замочную скважину его двери и увидела, что он сидит за столом и что-то пишет.
Хэм вскинул брови.
— А ты всегда за всеми следишь?
— Да.
Хэм помолчал и усмехнулся.
— Ты странный ребенок, Вин.
Вернулся подмастерье, и Хэм, собрав пакеты, ушел следом за юношей вверх по лестнице. Вин стояла неподвижно, прислушиваясь к их шагам. Они остановились примерно в середине первого коридора, возможно, рядом с ее комнатой.
Запах вареного ячменя привлек ее внимание. Вин заглянула в кухню. Хэм ввалился туда и взял еды. А ей можно сделать то же самое?
Стараясь выглядеть уверенной, Вин вошла в кухню. Гора свернутых лепешек лежала на большом блюде — наверное, они предназначались для подмастерьев. Вин осторожно схватила две лепешки. Ни одна из женщин не сказала ни слова поперек, а кое-кто даже уважительно кивнул Вин.
«Я теперь важная персона», — подумала Вин, чувствуя себя не слишком уютно.
Интересно, они знают, что она рожденная туманом? Или просто относятся к ней как к гостье?
Решившись, Вин взяла третью лепешку и ускользнула в свою комнату. Вообще-то она взяла еды больше, чем могла съесть, но она собиралась выбрать из лепешек начинку, а хлеб припрятать на всякий случай.