Интерлюдия 1
Дневник Пошты
Старая потрепанная тетрадь. Кажется, в стародавние времена такие тетради называли общими. Обложка цвета запекшейся крови, заклеенная сверху полосками широкого скотча. Засаленные края страниц, покрытые слоем дорожной пыли. Путевой дневник Пошты. Каким образом дневник оказался среди прочих документов, никто не знал, но Бандеролька сочла это обстоятельство если не чудом, то точно хорошим предзнаменованием.
Аккуратно раскрыв тетрадь на первой странице, Бандеролька долгое время просто рассматривала строчки, написанные от руки убористым почерком, будто могла разглядеть в них образ погибшего друга. Он был для нее гораздо ближе, важнее и дороже всех остальных людей на этой земле. И пусть она еще не до конца осознала всю глубину своих чувств, но с каждым часом, с каждым прожитым днем после падения Джанкоя, Бандеролька все чаще вспоминала Пошту. Она тяжело вздохнула и приступила к чтению.
…День двадцать первый.
Чем дальше мы с Лазарем отдаляемся от Джанкоя, тем чаще спорим, по поводу и без оного. Конечно, нам всем пришлось несладко в подвалах Цитадели. Каждый, кто проходил процедуру инициации клана Листонош, заплатил за это не только физическими изменениями своего тела, но и частичкой своего разума. Частичкой – это еще если тебе сильно повезет. Говорят, некоторые новобранцы попросту сходили с ума и годились после инициации только на то, чтобы стирать портки и портить воздух. Но это случалось редко. По крайней мере, за те несколько месяцев, что я провел в Джанкое, я встретил всего одного несчастного, по имени Тютя. Тютя помогал поварам в столовой, выносил помои и чистил овощи. Да и сам он был практически как овощ, глядя на окружающий мир абсолютно пустыми глазами.
Что же касается меня, то по результатам тестов, врачам клана удалось невероятным для меня способом ускорить процессы регенерации моего организма. Банальный порез пальца, пусть даже очень глубокий, заживал буквально за несколько минут. Говорили, что я за день смогу восстановиться после прямого пулевого ранения в грудь, но проверять эту гипотезу на практике я пока не спешил.
Лазарь стал двоякодышащим и не боялся радиации. Единственная моя подруга в клане, Бандеролька, после инициации стала невероятно сильной и выносливой. Я собственными глазами видел, как она разогнула подкову моего Одина. А еще, по непонятным для меня причинам, ее некогда светлые волосы вдруг стали цвета вороньего крыла.
«Скажи спасибо, что рога или хвост не выросли!» – подшутил я тогда над ней. После чего и стал свидетелем ее способности гнуть подковы.
А вот Лазарь сам на себя не похож. Все время жалуется на погоду, на окружающий ландшафт, на мое поведение. Так и хочется как следует врезать ему по морде и велеть успокоиться. Но всякий раз я мысленно одергиваю себя. Потому что понимаю – Лазарю страшно. Страшно от того, что он не может узнать свое собственное тело, ставшее будто чужим. Жабры на шее, канаты мышц, перекатывающиеся под огрубевшей загорелой кожей, и способность видеть даже в кромешной тьме. Отныне, всякий раз приходя в поселение выживших, он будет ловить на себе испуганные взгляды местных и слышать за спиной испуганный шепоток «Листоноша… Мутант»… Так и будут бояться друг друга.
На подходе к Судаку мой напарник немного успокоился. И хотя это было наше первое задание в качестве членов клана, поводов для волнения у нас было немного. Судак – относительно спокойное поселение, сюда редко наведываются бандитские шайки. Город был наполовину разрушен, и жил за счет порта, из которого совершались регулярные рейсы вдоль берега в Ялту. Нам с Лазарем было приказано прибыть в город и встретить судно под названием «Буревестник», совершавшее как раз один из подобных рейсов.
Практически все уцелевшее население обосновалось на Колесе. Мне прежде не доводилось бывать в этих краях, и представшая передо мной картина произвела довольно сильное впечатление. Колесо обозрения, или просто Колесо, на первый взгляд поражало своими размерами, хотя сама конструкция еще советских времен. Замершее сразу после Катастрофы, Колесо долгое время стояло, никому не нужное, до тех пор, пока несколько энтузиастов не догадались переоборудовать кабинки в маленькие жилые комнатки. За несколько лет люди перемонтировали Колесо, перенеся нижние кабинки ближе к центру и образовав с их помощью длинный коридор. Издалека эта конструкция была похожа на огромную улыбающуюся рожицу с глазами, или как говорили до Катастрофы, – на смайлик.