— Это мы, — Декс широко улыбнулся. — А ты кто будешь?
— Я Джоди, — она потерла нос. Она была милой, с большими голубыми глазами, низкая для своего возраста, в костюмчике розового цвета с пятнами леопарда. — Мисс Бренне стало плохо, и она ушла домой.
— Мы слышали, — сказала Ребекка. Она стала удивительно теплой, заговорив с ней. — Но медсестра Келли сказала, что с ней все будет в порядке. Она вернется завтра как новенькая.
Джоди пожала плечами и начала крутиться в поясе.
— Наверное. Я болела какое-то время.
— Да? — спросила я, хотя Бренна рассказывала.
— Да, — сказала она. — Туберкулезом легких.
Я чуть не выплюнула апельсиновый сок. Ребекка пришла в себя быстрее меня.
— Туберкулезом? — повторила она. — Сомневаюсь.
— Было дело, — сказала Джоди, словно это был пустяк. — Медсестра сказала, что это не так, и доктор Уильярд тоже, но Элиот сказал так. Я кашляла кровью. Он сказал, так было с ним, — она перестала кружиться и посмотрела мне в глаза. — Шона сказала, я никогда не увижу семью.
Она смотрела на меня так, что Декс и Ребекка принялись озираться, чтобы понять, что происходит.
— Кто такая Шона? — осторожно спросила я, стараясь звучать бодро.
— Шона не друг. Ей не нравится, что Элиот обращает на меня внимание. И ей не нравишься ты.
Меня словно сдавили стены.
— Я? — выдавила я. — Я ее не встречала. Мы тут со вчера.
— Она сказала, что видела тебя, когда ты смотрела на ее комнату, — спокойно сказала Джоди. — Она сейчас смотрит на тебя.
О, только не это.
— Что?
Джоди указала на здание, на второй этаж. Я ничего там не видела, солнце отсвечивало на разбитых окнах.
— Я… ничего не вижу, — сказала я.
— Она там, — уверенно сказала она. — Просто нужно искать ее.
Блин. Я склонилась и присмотрелась к Джоди.
— Почему я не нравлюсь Шоне? — прошептала я.
Она пожала плечами и принялась поворачиваться.
— Не знаю. Может, ты с ней не играешь. Или плохое говорит ей не любить тебя.
Я посмотрела на Декса. Я видела, как он сглотнул, в глазах была тревога. Я посмотрела на Джоди.
— Что за плохое?
— Не знаю, — сказала она. А потом просияла. — Раньше я его боялась, но однажды Шона сказала, что это ее питомец, и он на поводке. Я боялась, когда он бегал свободно. Так он напал на мисс Бренну.
Я не могла говорить. Я была в ужасе, хотя сидела за столом для пикника на солнце.
— Джоди, — осторожно сказала Ребекка. — Ты знаешь, что врать не правильно.
— Знаю, — сказала она. — Но я не вру. Иначе я попаду в ад. И я говорю правду. Я не хочу в ад. Шона сказала, что плохое заберет меня туда, если я буду себя плохо вести.
Я представила Шону в комнате, улыбка не затрагивала ее глаза, поводок падал, и я не видела, что было на его конце. Но мозг хотел туда. Хотел заполнить пустоты. Хотел увидеть плохое.
Мне нужно было туда.
— Ты ужасно впечатлительный ребенок, да? — сказал Декс Джоди.
Она показала ему язык.
— Сам такой.
— Ты хоть знаешь, что это значит?
— Декс, — резко сказала я, не дав ему спорить с ребенком. Я выбралась из-за стола. — Думаю, я все.
Он потрясенно посмотрел на меня.
— Что? Все?
— Перри… — начала Ребекка.
Я потерла руки, ощущая холод, глядя на здание.
— Не знаю. Но если я не побуду хоть пару часов подальше отсюда, я сойду с ума.
Ребекка посмотрела на Декса.
— Свози ее в город, — предложила она. — Я тут поговорю, поснимаю.
Декс странно посмотрел на нее, а потом кивнул, словно что-то понял.
— Звучит неплохо, босс, — он встал и подошел ко мне, взял за руку. — Я схожу в комнату за вещами. Взять твою сумочку?
Я кивнула.
— И свитер, ладно? — ниже было теплее, но мне стало холодно, и солнце не могло согреть.
Я посмотрела на Ребекку, та улыбнулась.
— Что? — я нахмурилась.
— Ничего, — она все еще улыбалась.
— Хочешь поиграть со мной? — спросила у нее Джоди.
Ребекка замешкалась. Я благодарила звезды, что не оставалась играть — особенно в прятки с мертвыми.
— Конечно, — сказал Ребекка.
— А ты знаешь игры? — Джоди уперла ручки в бока.
— В Англии я играла в игру под названием «Который час, мистер Волк». Хочешь поиграть?
Я закатила глаза. Конечно, она выбрала самую странную игру, но Джоди была за.
Вскоре я оказалась в джипе, мы с Дексом поехали к берегу. Мне не нравилось запираться в голове, но я могла думать лишь о лице Шоны и черном силуэте плохого.