-Вот тут Вилли, ты очень глубоко заблуждаешься. История о аварии на сорок восьмой, из уст пассажира автобуса. – Вновь расплывшись в довольной улыбке, Джо ожидал реакции редактора, которая по каким-то неопределенным обстоятельствам – задерживалась…
-Генри Маррер? – скривив кислую физиономию, Вильям начал листать блокнот.
-Именно. Кое-где добавить красок, что-то выбросить, и история о неизвестном герое, спасшем двенадцать человек из горящего автобуса готова.
-Странно, мне известно о шестнадцати жертвах инцидента…
-Водитель автомобиля снесшего автобус – также остался жив – это тринадцать. Плюс – сам неизвестный герой – это четырнадцать, и еще двоих – не считая героя – впоследствии вытянули спасатели. Они вытянули вообще-то троих, но героя мы уже посчитали, так что – вот тебе пятнадцать и шестнадцать.
-Так, читать этого я ясное дело – не буду. Давай вкратце, что здесь такого, чего нет в новостях.
- Со слов участника – у нас вот какая картина: автобус двинулся на светофоре, но с правой стороны какой-то идиот на Феррари, на бешеной скорости буквально снес автобус с дороги. Начался пожар, но из-за сильного удара, большая часть пассажиров транспорта, была без сознания или в шоке. Какой-то парень, более-менее придя в себя, вышиб лобовое стекло и начал вытаскивать на улицу раненных. Раз за разом возвращаясь, на нем оставалось все меньше живого: одежда дымилась и кое-где горела, ссадины и царапины кровоточили, но он, словно машина, возвращался внутрь, каждый раз вытягивая на улицу кого-то из пассажиров.
В очередной раз занырнув в полыхающий кусок металла, когда-то бывший рейсовым автобусом, он слишком долго не возвращался. В этот момент приехали спасатели. С трудом вытянув на белый свет троих пассажиров автобуса – они не успели вернуться туда – автобус взорвался. Одним из этих троих – был неизвестный герой, личность которого по сей момент - не установлена. Сейчас он находится в реанимации, и неизвестно, придет ли в себя.
Я поговорил с врачами, они показали мне палату этого парня – выглядит он, мягко сказать - жутко… Ожоги почти семидесяти процентов тела, отравление угарным газом, множественные переломы и отбитые почки. В состоянии шока он сумел сделать то, что не сможет сделать здоровый, целый человек. По прогнозам врачей – даже если он очнется – с такими повреждениями и неработоспособными почками, при идеальных условиях и постоянном диализе – больше недели он не протянет.
Ну и естественно – какое-нибудь пафосное завершение истории.
Вкратце – у меня все.
-Иди работай. Даю добро на статью. – Сейчас Вильям смотрел уже не столь скептично, а скорее улыбаясь собственному счастью. Тираж на вторник был обеспечен, и ему не оставалось ничего кроме как расслабиться, но что-то не давало покоя умудренному редактору. Годы работы в редакции развили в Вильяме некое шестое чувство – он всегда знал, когда ему следует ждать подвоха. Жаль только, не знал откуда…
***
В семь часов вечера Джонатан сдал свой труд Вильяму, и с чистой совестью, помахав рукой всем, кто еще находился в редакции – пошел домой.
Завтра утром его статья будет в руках у нескольких миллионов жителей мегаполиса, а это значит – что некоторое время он может дышать свободно, не опасаясь нападок со стороны Вильяма.
Все складывалось даже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Так же, как и главный редактор – Джо чуял неладное.
Но решив, что о плохом стоит думать тогда, когда уже плохо – он отбросил все эти мысли подальше, и решил сегодняшний вечер посвятить блюзу и джину с тоником. А если дело пойдет достаточно хорошо – переключиться на ром или виски.
Завеявшись в любимую многими литературными деятелями пивную «Jack`sBlues», он предался запланированным ранее утехам – выпивке, хорошей музыке и приятному, ненавязчивому разговору на отвлеченные темы с какой-нибудь представительницей прекрасного пола.
Глава 3
Утро началось по тому же распорядку, что и всегда: невероятно живучий будильник вновь звонил, голова опять раскалывалась, телефон опять был готов раскалиться докрасна от звонков, безумно жаждущих пообщаться с Джо. Заблаговременно отключенный автоответчик мирно молчал, придавая этому утру едва уловимое ощущение полного одиночества, от которого Джо уже давным-давно отвык.
Его временем всегда распоряжались все, кроме него самого, а это обязывало постоянно быть в окружении тех, кто, собственно, его временем распоряжался. Когда у него была жена – по минутам расписанная жизнь его была в полной власти у супруги, и, когда Рейчел забрав дочь, ушла, она передала свои полномочия «личного хрономера Джонатана Либера» в руки Вильяму Роузвуду, который получив подобные привилегии – явно не хотел с ними расставаться. Джо с этим свыкся, и начал даже воспринимать как должное, но утро, пускай не самое лучшее из всех прожитых и пережитых, но в котором небыло сорока шести сообщений с яростными криками или советами, исполнение которых должно было проходить в добровольно-принудительном порядке напомнили Джонатану о его личной свободе… И чувство это с каждой минутой усиливалось, прогоняя головную боль и тоску прошедших и канувших в Лету дней.