-Хм, одно из двух: первое – либо вы весьма уважительно подготовились к нашей встрече, мистер Либер, и вопросом об имени – просто с неслыханной наглостью слукавили, либо моя футбольная карьера не осталась такой уж незамеченной, как мне казалось… Если вкратце – родился, в штате Канзас… Младшая школа… Средняя школа… Скобы на зубах… Постоянные драки с задирами из старших классов… Первая любовь… Джо, что я могу тебе рассказать – типичное детство, самого обыкновенного мальчишки… - Джо отметил, как резко они перешли на «ты», и был невероятно рад подобному развитию.
- Да уж… Ты прав, Кен… Я надеюсь ты не против , если я буду тебя называть Кеном?
-Лучше уж Танк, в таком случае. Никогда не любил сокращенную форму своего имени…
-Договорились, Танк. Я знаю, что тебе есть что рассказать, о своем «обыкновенном детстве», как ты его назвал. Нам всем есть что рассказать. Но решай сам, что ты хочешь, чтобы о тебе знали люди, жизни которых ты спас.
-Ты меня удивляешь, Джо… Я ожидал от тебя чего угодно, но уж точно не того, что ты станешь писать мои мемуары… В чем подвох? Чем ты собираешься подкупить тех, кому важен лишь Несокрушимый Криг из прошлогодней серии комиксов, да Черный Серп, фильм о котором через три дня выходит в прокат?!
-Я не собираюсь подкупать простодушных… Души в них нет, а значит – и торговаться мне с ними не о чем… Я хочу написать историю, которая пускай и не наберет грандиозных рейтингов, но станет людям примером, и, возможно, благодаря мне – тебя станут чаще навещать… - Джо улыбнулся, но его шутка вызвала неоднозначную реакцию у Кена.
-Да уж, навещать… На кладбище разве что… - так же улыбнувшись, как Джо, Танк отвел глаза, перебарывая тягостное чувство близкой и неизбежной кончины. – Я читать умею, и то, что я прикован к постели, вовсе не значит, что я не могу ухитриться снять с края кровати свою историю болезни… Я знаю, Джо, да и ты тоже в курсе – по глазам вижу, что жить мне осталось считанные дни… Еще немного, и мой организм перестанет принимать даже очищенную кровь… И тогда… Я наконец упокоюсь…
Ты прав, мне действительно есть что рассказать. Ты хочешь историю жизни – тогда доставай ручку, и начинай писать… Материала тебе хватит с головой…
***
Часы крутили стрелки, а Кеннет продолжал рассказывать о своем детстве, и о первой любви… Душа то пела, то скрипела отчаяньем в словах этого умирающего двадцатишестилетнего парня, в былом – звезды футбола, ныне – героя дня, которого, скорее всего, завтра уже вспоминать никто не станет…
Дверь открылась, и в палату вошла медсестра, с возмущением помахавшая головой, и с порога начавшая голосить.
-Время посещения закончилось двадцать минут назад! Что вы все еще здесь делаете? Где ваш халат?! Почему пациент сидит?! Ему нельзя! - Буквально не давая ни одному из мужчин, находившихся в палате возможности вставить и слова, она весьма решительно и грубо вытолкала Джонатана в коридор, и весьма однозначным жестом указала на выход.
-Ну, так значит так… - Джо засунул в карман листок, вырванный из истории болезни, на котором делал заметки огрызком карандаша, и, накинув на плечо куртку – двинулся по темному пустынному коридору Графского госпиталя, обдумывая, что из рассказа Танка стоит упустить, а что – необходимо печатать.
Прожженный журналист в Джонатане говорил, что необходимо оставить всю романтику, и убрать то, что переживали все… а душа Джона твердила лишь одно: «Жаль, что нельзя передать словами глубину печали в глазах этого парнишки…».
***
Сидя уже дома, перед компьютером, Джо дописывал последнюю строчку новой для газетного репертуара колонки, под названием «Дневник Джо», и никак не мог расслабиться. Чем-то парень очень сильно зацепил бесчувственного ранее, холодного и расчетливого журналиста, и сейчас, чувствуя к нему почти отцовскую привязанность, Джо не мог справиться с мыслью о скорой смерти Танка…
-Это жизнь, ничего не поделаешь. – Промолвив это, чтобы успокоиться, Джонатан вылил остатки рома из стакана себе в рот, и отправил статью мейлом в круглосуточную приемную «RunningTimes». - А завтра – продолжим…
Глава 5
-Джон, что за романтические истории в газете?! – Голос Вильяма, доносившийся из трубки телефона, был не раздражен, как обычно, а скорее удивлен и, малость озабочен.