Около Лихова я встретил Володю и Машу Слепаков и других. Плечом к плечу мы пошли в сторону посольства. Милиция нам не мешала. Правда, навстречу нам выскочил полковник и притворно закричал: «Куда вы идете?» Не говоря ни слова, мы обошли его с двух сторон. Через несколько минут около посольства собралось около сотни человек. Нас явно заманивали, но почему-то прямо к посольству. Как только набралось достаточное количество демонстрантов, нас немедленно окружили. Около посольства, несколько вдали от всех, стоял пожилой человечек в штатском, который вдруг дал сигнал рукой, и, как по мановению волшебной палочки, откуда ни возьмись подъехали автобусы. Тот же человечек показал рукой на Виктора Перельмана, милиционеры выхватили его из толпы первого и, разорвав на нем плащ и вывернув руки, запихнули в автобус, после чего принялись запихивать остальных. Я сам направился к автобусу, не сопротивляясь. Вдруг меня толкнул в спину милиционер.
— Я иду сам, — объяснил я.
— Ах, ты сам! — заорал милиционер и принялся толкать меня в спину еще сильнее.
Александр Яковлевич Лернер кричал из автобуса:
— Они ответят за все!
Нас повезли в район метро Сокол, в отделение милиции, которое уже было знакомо ветеранам. Там нас загнали в комнату с железными койками без матрасов. Лидерство немедленно захватил Белоцерковский. Как Ленин на броневик, он влез на койку и стал вслух сочинять письмо протеста, красной нитью которого было желание вернуться на историческую родину предков. Не отставал от него и Перельман. Нас стали вызывать по двое. Меня позвали с Перельманом. Хотя каждого из нас допрашивал отдельный следователь, все происходило в общей комнате. В углу молча сидел полковник милиции, а сзади стоял огромный брюхач в штатском, явно большой чин. Перельман принялся жаловаться на побои и разорванный плащ. Следователи начисто отрицали все!
— Это вы сами порвали.
Я озлобился.
— Я это видел сам. Хватит морочить голову. Я внимательно за всем наблюдал и вижу, что вы сами» были заинтересованы в демонстрации. Не хотели бы, так ее бы и не было.
Молчавший полковник взорвался:
— Но мы же предупреждали, чтобы вы не шли!
Вмешался брюхач:
— Хватит разводить здесь философию. Времени нет!
Уходя из отделения, я узнал, что в соседней комнате находился задержанный вместе со всеми Сахаров. Через два месяца многие из демонстрантов уехали. Уехал и Белоцерковский, историческая родина предков которого оказалась не в Израиле, а в Мюнхене, на радио «Свобода».
Через месяц после демонстрации ко мне явился участковый, чтобы выяснить где я работаю. Я объяснил то же, что и следователям после демонстрации: внештатный референт. Недели через две меня вызвал инспектор Черемушкинского отделения милиции, который занес все сведения о моей работе и источниках заработка в протокол. Вскоре снова явился участковый и на сей раз ультимативно потребовал, чтобы я устроился на работу. В противном случае, сказал он, против меня будут приняты меры как против тунеядца. Он требовал от меня, чтобы я устроился именно в ВИНИТИ. Я объяснил, что там нет штатных референтов. По правде говоря, я работал там незаконно, так как по положению ВИНИТИ могло давать переводы только уже работающим или же пенсионерам. Тогда участковый сказал, что милиция сама обратится в ВИНИТИ, чтобы меня трудоустроили. Я сказал, что если они это сделают, то я сразу потеряю там работу.
Надо было что-то срочно предпринимать. В юридической консультации профсоюзов меня ознакомили с инструкцией, согласно которой внештатная работа сохраняет право на трудовой стаж, и этот статус является законным. Уже во время демонстрации я стал догадываться, что существует конфликт между милицией и ГБ, и что, вероятно, милиция и спровоцировала демонстрацию, чтобы показать, что ГБ распустило евреев. Исходя из этого предположения, я написал жалобу в милицию с копией в ГБ в расчете вызвать их столкновение, если действительно такой конфликт имеется. Если же его нет, я ничего не терял. Я, в частности, писал:
«Мне трудно поверить, что в моем случае намеренно стремятся создать конфликтную ситуацию, к которой я лично не стремился до сих пор по целому ряду причин. Я был бы рад убедиться, что возникшая ситуация является плодом недоразумения, ибо, если она будет развиваться и далее, она сможет только принести вред, а не пользу интересам государства, которое призвано защищать как МВД, так и КГБ».