Михаил Горелик
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
А вэлт азамен хасене кейнмол нит гезен [1].
Отец мой Самуил Агурский происходил из нищей семьи. Родился он в Гродно в 1884 году. Когда-то это был большой еврейский центр. Из-за того, что Гродно после революции вплоть до 1939 года был частью Польши, а затем оказался на самой границе с Германией, никто почти из местных евреев не смог бежать, так что мне не суждено узнать, оставались ли там родственники с отцовской стороны.
Дедушка Хаим отслужил полный срок солдатской службы в царской армии, что не принесло ему никаких преимуществ. Он даже не воспользовался этим для того, чтобы покинуть черту оседлости, на что имел формальную льготу. Он не имел образования и ремесла. После армии он нанялся грузчиком на бумажную фабрику Шерешевского.
Отец до двенадцатилетнего возраста учился в хедере — светское ученье в его семье почетом не пользовалось. Родители запрещали ему читать и даже били за это. После хедера отец пошел работать на весьма странную работу — крутильщиком колеса у веревочника, заменяя собой современный электродвигатель. Работал он по 15-16 часов в сутки, получая за это пятнадцать копеек. Затем ушел водоносом на завод сельтерской воды. За шесть лет отец успел поработать разнорабочим на кожевенном заводе, подручным каменщика на стройке и стал обучаться профессии маляра. Но потом остановился на профессии портного, занимаясь этим ремеслом до семнадцати лет. Вместе с ватагой еврейских сорвиголов он был нарушителем спокойствия в Гродно. Ночью, одетые в белые саваны, они на длинных ходулях, завывая, до смерти пугали жителей города.
Вполне закономерно, что к восемнадцати годам отца нетрудно было вовлечь в революционную деятельность. В рабочих кружках он выучился читать и писать на идиш. Первый его революционный опыт был связан с Бундом. В начале 1905 года он стал «боевиком» в Сене Сувалкской губернии, но уехал из России уже в мае. Он собирался жениться, но накануне свадьбы его отговорили. Старший брат и сестра уже уехали в Америку. «Шмулик! — сказали друзья. — Ты что, жизнь загубить хочешь? Езжай в Америку! Человеком станешь!» Вначале он поехал в Англию и лишь спустя год — в Америку. Он жил в разных местах, но преимущественно в Чикаю. Портняжного заработка за зиму ему хватало на остальную часть года, так что как рабочий он был занят лишь сезонно. В периоды безработицы он работал также страховым агентом. Он стал посещать вечернюю английскую школу и быстро освоил английский. Русского в детстве он почти не знал. Его любимыми писателями стали Джек Лондон, Эптон Синклер, Лонгфелло и Уолт Уитмен. Особое впечатление произвели на отца «Джунгли» Синклера. Я уже после его смерти прочел эту книгу и смог понять причины его преклонения перед Синклером. Мало кто помнит о том, что происходило в Чикаго, когда его хозяевами были владельцы мясных боен. Это был абсолютный монополизм, который в чистом виде можно теперь найти разве что в коммунистических странах.
Отец сблизился с анархистами, став активным членом организации так называемых «вобблей» (IWW). Не оставляя ремесла портного, он занялся журналистикой и стал регулярно писать в левых изданиях на идиш. Отец был травмирован Чикаго, травмирован Америкой. С отвращением рассказывал он о чикагских бойнях, как люди, теряя сознание от жары и вонючих испарений, замертво падали в котлы, исчезая в массе варящегося мяса.
В 1916 году отец вместе с группой единомышленников основал Чикагский еврейский рабочий институт, обучавший новых эмигрантов английскому и дававший им общее образование.
Отец был в добрых отношениях со своей замужней сестрой, фамилии которой по мужу я не знаю, но его отношения с холостяком-братом вряд ли были близкими.
Отец был дружен с известными левыми американскими лидерами: Уильямом Хэйвудом, Юджином Дебсом, Альбертом Рисом Вильямсом и другими. При известиях о Февральской революции в России отец принял участие в митингах, посвященных ее победе, выступая вместе с находившимся в то время в Америке Бухариным. В апреле 1917 года он в составе группы политэмигрантов выехал в Россию. Не совсем ясно, как он представлял себе эту поездку. В визе, выданной русским консульством в Чикаго, он числится политэмигрантом из России, хотя первое время после приезда в Россию он считает себя корреспондентом левой американской газеты на идиш. Уже 3 июля 1917 года он участвует в известной демонстрации в Петрограде против Временного правительства, присутствует на Первом съезде Советов, где Ленин произнес знаменитые слова: «Есть такая партия!», но еще не связывает себя с большевиками.