Кандидатство в то время было верным делом. Кандидату не платили стипендию, но при первом же отчислении кого-либо из института он приобретал право на прием. Я мог убедиться, сколько неуспевающих отсеивалось после первого же семестра из всех институтов.
В назначенный час я явился к Куликову, но к своему удивлению не застал своих давешних знакомых. Я их никогда больше не видел. Я обратился к Куликову, напомнив о его обещании. «Ну и народ! — злобно сказал Куликов, подчеркивая слово «народ», — я вас и знать не знаю. Ходят здесь и голову морочат!» Я думаю, что тех двух он-таки принял, как обещал, но передал им, чтобы они пришли отдельно от меня.
Я было бросился в один или два института, но было поздно. Мать, узнав о том, что я не поступил, горько заплакала. И было от чего. Туся после своего кошмарного техникума угодила технологом на обувную фабрику «Буревестник», Неля загремела в Торжок. А я, последняя надежда, оказывался вообще за бортом.
Но тут я сам решил проявить инициативу и принял мгновенное решение — что нередко выручало меня в будущем — устраиваться в заочный институт.
Через несколько дней я с Юрой Д. и Витей Раздолиным стоял около Каменного моста. Подошел Гольман.
— Ну как, ребята? — обратился он своим гнусавым голосом.
— Я в МВТУ, — гордо сообщил Витя.
— А я в МИФИ, — сказал Юра.
— Ну а ты?
— Да вот, поступаю в заочный, — криво убылаясь, сказал я.
Гольман презрительно отвернулся.
И в самом деле, я единственный из класса не поступил в тот год в очный институт, не считая арестованного Эрика Вознесенского. В один МИФИ поступило семь человек. Блистательный Филюков поступил на физический факультет МГУ, Саша Аллилуев, племянник Надежды Аллилуевой и, стало быть, Сталина, поступил в Медицинский институт. Туда же поступили Витя С. и Эдик Пихлак. Вова Иоффе поступил во второсортный Полиграфический институт, Додик Егоров — в Химико-технологический. Несколько человек поступили в МВТУ. Саша Боген не решился поступать в хороший институт, но устроился в Институт физкультуры и спорта. Борис Смирнов поступил в Автомеханический институт.
Я выбрал заочный Энергетический институт. Для поступления в заочные институты требовалась справка о работе. Многие заочники добывали фиктивные справки, но я об этом не знал, да и знать не хотел. Я был честный комсомолец. Когда я пришел в приемную комиссию заочного Энергетического института (ВЭЗИ), то встретился там с Гришей Азархом, который не был принят в МИФИ с 26 очками! Мы стояли в очереди для подачи документов, как вдруг кто-то окликнул меня. Это был Сканави! Оказалось, что он преподавал и в ВЭЗИ. Сканави поразил меня тем, что помнил каждую деталь моего экзамена по математике. Он вообще отличался совершенно феноменальной памятью. Сканави постарался успокоить меня, сказав, что, может быть, это и к лучшему, что я поступаю в ВЭЗИ. Я с ним сталкивался в ВЭЗИ несколько раз. Сканави продержался после этого в МИФИ лишь несколько месяцев. Его оттуда выгнали за явное нежелание подчиняться системе тайных инструкций во время экзаменов. Он умер через несколько лет.
22
Через несколько дней я был принят учеником токаря на большой Трансформаторный завод. В то время никто еще из выпускников средних школ не шел работать рабочим. Несколько лет спустя все изменилось. От поступающих в институт стали требовать производственный стаж. Я был первым или одним из первых.
Рабочие меня неплохо приняли, и у меня появились друзья. Одним из них был казах Аяпбергенов, только что демобилизовавшийся из армии и женившийся на московской татарке. Другим настоящим другом оказался наладчик автоматов Полянский, молодой парень, которого, к моему великому сожалению, вскоре взяли в армию. Он очень привязался ко мне, и мы подолгу беседовали. Никто не оскорблял меня как еврея, хотя я не знаю, что говорилось за моей спиной. Другим моим другом оказался наладчик Баранчуков. Он был немного старше меня и относился ко мне не только с чуткостью, но даже и с лаской.
Я не курил, что выходило за рамки обычного, но за это расплачивался, так как не пользовался отдыхом, даваемым перекуром.