От простуды на сборах в Нарофоминске я заболел. Запустив воспаление среднего уха, я в октябре 1953 года попал в отоларингологическую клинику профессора Бориса Преображенского, одного из бывших «врачей-отравителей». Игорь принес мне в больницу «Verwirrung der Gefühl»[16] Стефана Цвейга, и там я стал читать свою первую книгу на немецком.
В больнице я обратил внимание на молодого врача Веру с очень живыми глазами. Было решено меня оперировать. Операция была мучительной. Делала ее женщина-хирург, а ассистировала Вера. Во время операции мне долбили голову красивым никелированным молотком. Было временами ужасно больно. Вера упала в обморок. Через некоторое время она исчезла вместе с другим молодым врачом, Лилей, не простившись со мной. Оказалось, что и Вера, и Лиля были не врачами, а студентками-практикантками. Выйдя из больницы, я нашел ее телефон по справочнику.
После возвращения из больницы я с удивлением ощутил возрастающую враждебность Израиля, напоминавшую порой худшие послевоенные годы, но мне некуда было деться. Сейчас уже сказывался только его дурной характер.
Весной 1954 года появился на свет мой племянник Виталий. В то время в Москве гостила Геня. Ожидая вестей из родильного дома, мы сидели на бульваре, и я не удержался:
— Мы тебе обязаны, но что ты наделала с отцом!
Геня вскинулась:
— Вос зогст ду? [17]
Разговор продолжать было бессмысленно. Помнила ли в самом деле Геня павлодарскую эпопею?
35
И тоска теперь иная —
Рядом с радостью тоска.
Народу в приемной Главной Военной Прокуратуры начало прибывать. Люди стали открывать друг другу тайны своей жизни. Одна женщина рассказала мне про мужа, который был секретарем Дзержинского, а потом возглавлял советский спорт. Повстречал я там выпусника нашей школы Мильчакова, сына бывшего руководителя комсомола. Мильчаков, кажется, не знал, что отец его жив. Он не мог поступить никуда лучше Пищевого института, по сравнению с которым мой СТАНКИН выглядел солидной академией. Но Мильчаков находил нужным гордиться своим институтом. «Ты учишься в СТАНКИНе, — сказал он покровительственно, — и будешь иметь кусок хлеба, а я кусок хлеба с маслом!» Бедный Мильчаков!
Украдкой зашел в приемную доцент СТАНКИНа Галанов. Это был немолодой человек. Кого хотел он выручить?
Неожиданно мне назначили встречу с генералом. Грузный генерал беседовал со мной по-отечески грубо: «Знаешь, каких дров наломали? За голову хватаешься! У нас еще живых полно в лагерях. Разберемся с живыми, за мертвых примемся».
Той же весной в Москве проходило первенство Европы по баскетболу. Я раньше не ходил на баскетбол, но вдруг узнал, что команда Израиля идет без поражений. Я поспешил на «Динамо» и попал на матч Чехословакия — Израиль, который евреи выиграли. Отличался маленький Шмуклер. Я был ужасно доволен. Пришел я и на встречу Израиль — Франция, а затем Израиль — СССР, куда явилось множество евреев, в том числе стариков, которые никогда в жизни на стадионы не ходили. Но Израиль проиграл с разгромным счетом.
36
Летом 1954 года я должен был работать на поточной линии автозавода ЗИС в рамках студенческой практики. Работа была тяжелая, изматывающая. Не ограниченная никакими профсоюзами, администрация ЗИСа ввела так называемую двухсменную работу. Вторая смена начиналась в восемь вечера, а кончалась в пять утра. При этом ночью был часовой обеденный перерыв, что было строжайше запрещено трудовым законодательством, так как в ночные смены перерыв не должен был быть больше получаса. Но то, что смена начиналась в восемь вечера, а не в двенадцать, давало повод администрации считать ее вечерней. Более того, рабочие теряли еще час, так как транспорт начинал работать в шесть, а работа кончалась в пять. Система была не лучше, чем на чикагских бойнях.
Моя операция была плохо автоматизирована, и я в принципе не мог уложиться в темп поточной линии. Деталь весила два пуда, а я должен был на одной из операций поднимать ее двумя пальцами. Однажды ночью разразилась гроза. Крыша была стеклянной, и, отвлеченный вспышкой молнии, я уронил на ногу двухпудовую деталь. Я думал, что уже потерял ногу, но, к счастью, деталь упала на ступню сферической стороной.