Более того, такое логичное: собственно, почему бы и нет? «Книжный ковчег» давно стал ее домом, уж во всяком случае, в гораздо большей степени, чем ее комната в общежитии.
Или съемная квартира Славика.
Возникла пауза, и Георгий Георгиевич, погладив седую бороду, произнес:
– Ага, значит, аргументация на этом исчерпана, Ниночка? Из чего могу сделать вывод, что мое предложение вам небезынтересно.
– Но вы ничего обо мне не знаете! – выпалила девушка, на что библиограф ответил:
– Ну, вы обо мне, собственно, тоже ничего. Хотя в отношении того, что ничего о вас не знаю, хочу возразить: мне прекрасно известны ваши литературные вкусы, а этого вполне достаточно, чтобы составить представление о человеке. Безоговорочно признаете первенство умерших в один день Шекспира и Сервантеса, но считаете англичанина, если он вообще существовал, гораздо важнее испанца, сомнений в чьем существовании нет. Преклоняетесь перед Львом Толстым, не понимаете шумихи вокруг Достоевского, любите Камю, считаете переоцененным Сартра, во многом переоцененным Брета Истона Эллиса и абсолютно переоцененным Мишеля Уэльбека, боитесь Кафки, но еще гораздо сильнее – Гоголя, любили, да разлюбили Габриэля Гарсиа Маркеса, как, впрочем, и Бориса Пастернака, чувствуете скрытую мощь Даниэля Кельмана, не выносите Томаса Пинчона, активно не выносите Генри Джеймса, Джеймса Джойса и Джойса Кэри. Благоговеете перед Набоковым, плачете с Золя, смеетесь над Пелевиным, равнодушны к Томасу и Генриху Маннам, Уильяму Фолкнеру и Джонатану Франзену. Обожаете перечитывать на досуге Стивенсона и Конан Дойля, восторгаетесь Агатой Кристи, тайно почитаете Джоан Роулинг… Разве этого недостаточно, чтобы понять, что вы за человек?
Чувствуя, что краснеет, Нина быстро произнесла:
– И этого достаточно, чтобы вы решили… передать мне свой книжный магазин и… особняк? И кстати, если вы уйдете на пенсию и не будете здесь больше работать, то где вы намереваетесь жить?
И опять мелькнула шальная мысль – неужели Георгий Георгиевич, тряхнув сединой, узнав, что она рассталась с другом, решит вдруг сделать ей предложение руки и сердца – и предложит жить в особняке вместе?
– Ниночка, опасаться вам совершенно нечего! И магазин, и особняк будут в вашем полном распоряжении. Я же, уйдя на пенсию, уеду туда, откуда приехал сюда…
Нина не сдавалась, так как ответы библиографа были какими-то расплывчатыми.
– Кругосветное путешествие? Но даже самая долгая поездка рано или поздно закончится, и вы вернетесь домой…
Георгий Георгиевич, усмехнувшись в бороду, заметил:
– Ну, быть может, я сейчас нахожусь в путешествии и, выйдя на пенсию, вернусь домой… Но, повторяю, беспокоиться вам решительно не о чем!
Легко так говорить!
Поднявшись из-за стола, девушка прошлась по кухне, отметив, что за окнами наконец стала постепенно сгущаться поздняя июньская темнота. Пора домой.
Хотя, если принять предложение Георгия Георгиевича, это и есть ее дом…
– Но подобная… рокировка вызовет вопросы.
– Не вызовет.
– Но ваши родственники могут заявить протест…
– У меня нет родственников.
– Но вам же куда-то надо будет рано или поздно вернуться, а тут обосновалась я…
– Я не вернусь.
– И вообще, я не знаю, что мне тут делать.
– Знаете. А то, что не знаете, скоро узнаете.
Его было решительно не пронять – какой бы аргумент она ни использовала, у Георгия Георгиевича на все был заранее заготовлен ответ.
Наконец девушка произнесла:
– Но вы же понимаете, что я элементарно не могу принять такой подарок.
– Можете, Ниночка. И это не подарок.
Вот оно!
– А что же тогда?
Библиограф, подложив себе еще пирога, ответил:
– Ваша новая жизнь. Ваша профессия, Ниночка. И, помимо того, то, что принято именовать призванием…
И добавил:
– Только не говорите, что вам не доставит удовольствия тут работать…
О, в этом он был, конечно же, прав! «Книжный ковчег» в качестве места работы, более того, места обитания – это было так…
Так круто!
Не желая давать окончательного ответа (хотя так хотелось во все горло крикнуть: «О да!»), Нина спросила:
– А что означает, что вы… не вернетесь? Вы что, уедете так далеко? Или переедете в другое место?