– Некоторых своих союзников я бы с большим удовольствием запирал, – вскользь заметил я.
– Чтобы я добровольно соглашалась делать то, что тебе потребуется, ты должен пойти на уступку. Мое требование вполне резонное. И справедливое.
– Ты так считаешь?
– Да.
Ее условие виделось мне дурной затеей. Существовало несколько причин, почему я не хотел оставлять Орайю без охраны. Самое очевидное: она была хиажской наследницей и совсем недавно сражалась со мной в развороченном арсенале. Если она получит свободу передвижения, то непременно начнет собирать сведения и передавать хиажской стороне, пытавшейся уничтожить моих солдат.
Но ни одна причина не беспокоила меня так, как эта. По сути, я защищал не свою корону от Орайи, а Орайю – от своей короны.
– Принцесса, замок – место небезопасное, – сказал я. – Даже для меня. Особенно для меня. А для тебя оно опаснее вдвойне. И ты хочешь, чтобы я снял охрану?
– Ты без конца твердишь мне, что я королева, а не пленница. Так докажи это на деле. Королев не запирают в покоях.
Некулай запирал Несанину.
Меня раздосадовала эта некстати мелькнувшая мысль. Я отогнал ее, решив, что Орайя по-своему права. Все мои отношения с этой женщиной были сплошным риском. Не только сейчас. С первого дня.
– Хорошо, – небрежно пожал я плечами. – Согласен. Больше никаких замков.
Ее спина едва заметно распрямилась. Мне это понравилось. Приятно было видеть, что ей хоть немного стало легче.
– Тогда я пойду спать, – сказала она.
– Хорошо. Перед началом тебе нужно как следует отдохнуть.
Она прошла по комнате и открыла дверь.
– Орайя, – вырвалось у меня, и она повернулась.
Нас разделяло пространство комнаты, и все равно сталь в ее взгляде не отличалась от настоящей. В меня словно вонзили меч. Грудь наполнилась пульсирующей болью.
Даже не знаю, что я собирался ей сказать.
«Спасибо»?
«Ты об этом не пожалеешь»?
Первая фраза звучала покровительственно. Вторая несла в себе обещание, которое я не мог дать. В прошлом я и так много врал Орайе и не хотел делать это снова.
Наконец я нашел нужные слова:
– Я всегда это имел в виду. В смысле, мое предложение тебе.
«Ты единственная, кто мог бы мне помочь построить новое королевство».
Судя по лицу, Орайя абсолютно точно поняла, о чем я говорю.
– Знаю, – помолчав, сказала она и ушла.
После ухода Орайи я еще немного постоял у окна, глядя на солнце, поднимающееся над Сивринажем. Дымчатое небо меняло цвет на пурпурный и розовый. Появилось знакомое жжение под кожей; поначалу, как всегда, тягучее. Незаметно стало совсем светло. Я нехотя оторвался от окна и закрыл створку.
Пока меня не было, в комнате оставили послание. Взяв со стола лист пергамента, я прочел написанное. Перечитав строчки, выругался, сунул бумагу в карман и вышел в коридор.
Мой путь лежал в расположенное внизу крыло для гостей. Я шел, сердито глядя перед собой, и не останавливался, пока не оказался перед закрытой дверью. Стук мой не был тихим и учтивым. Не получив ответа, я продолжил барабанить в дверь.
– Боги милосердные, имей хоть каплю терпения! – послышался изнутри веселый женский голос, сопровождаемый торопливыми шагами.
Дверь распахнулась.
– Тебя здесь вообще не должно…
Я не докончил фразы, как Мише расплылась в улыбке и бросилась ко мне.
До чего же здорово было увидеть знакомое лицо!
Она обвила руками мою шею так крепко, словно не надеялась снова увидеть меня. Я тоже ее обнял. Не чудовище же я, чтобы не ответить на такое объятие.
Ее волосы отросли и теперь почти касались плеч. От локонов карамельного цвета пахло потом и пустыней.
– Тебе нельзя было здесь появляться, – сказал я. – Я же велел не приезжать.
Попытка говорить суровым тоном напрочь провалилась.
– Да иди ты, – с чувством ответила Мише.
В других устах это означало бы: «Идиот, я тоже по тебе скучала».
Глава пятнадцатая
Райн
– Мне надоело слоняться в одиночку. И что еще я могла сделать?
– Держаться подальше от разных бед. Не соваться в столицу, где идет гражданская война. Найти себе место, где спокойно и безопасно.
– Спокойно и безопасно? – морща нос, повторила Мише.
Она произнесла это таким тоном, словно мое предложение было на редкость абсурдным. Если честно, то всякий, кто хоть раз встречался с Мише, согласился бы, что так оно и есть. Мише была полной противоположностью спокойствию и безопасности. Импульсивность и безрассудство так и прорывались из нее наружу. Порой меня это нешуточно пугало.
Наконец Мише выпустила меня из удушающих объятий и повела в гостиную. Она не переоделась с дороги и была в пропыленной белой рубашке и таких же слегка запачканных штанах. По ней не было заметно, утомило ли ее путешествие. Устроившись в кресле, она подтянула колени к груди и с распахнутыми глазами потребовала, чтобы я рассказал ей все. О главных событиях она уже знала, но хотела услышать еще раз в моем изложении.