Пожарная сигнализация умолкла, но по дому уже распространялась совсем другая тревога.
На лбу Обухова вздувались два багровых волдыря, отмечавших места входа и выхода электрического разряда. По лицу стекала вода, которой Людочка окатила его из гуманных побуждений.
Конечно же, Обухов перенёс изрядную встряску, но ещё больший удар ожидал его при виде Сафара Абу-Зейда ибн-Раиса, почему-то лишившегося своей чалмы, но взамен заимевшего пистолет.
– Привет, – уже без всякого акцента произнёс Цимбаларь. – Хватит ваньку валять. Про своего джинна ты будешь зэкам в Бутырке романы толкать. Они это дело уважают. Глядишь, зона тебя за своего примет.
– Хрен вы что докажете, – пробормотал Обухов. – А за вторжение на частную территорию ответите.
По иронии судьбы эти слова прозвучали на фоне боевого клича омоновцев, со всех сторон ворвавшихся в дом.
– Доказывать мы ничего не собираемся, – сказал Цимбаларь, пытаясь при помощи едва живого радиотелефона связаться с Кондаковым. – Только на суде твой номер с джинном уже не пройдёт. Пока не поздно, катай чистосердечное признание. Авось годика два и скостят. Если, конечно, вернёшь украденные деньги.
– Я буду разговаривать с вами только в присутствии моего адвоката, – осторожно трогая лоб, заявил Обухов.
– Кому тут нужен адвокат? – входя в караулку, осведомился Кондаков. – Вам, гражданин Обухов? Сейчас его приведут. Только сначала допросят.
Обращаясь к коллегам, он добавил:
– Вещество, предоставленное на анализ, действительно оказалось пеплом стодолларовых купюр. Но не настоящих, а фальшивых. Дескать, джинн их украл при полном неведении хозяина, а потом сжёг. Приёмчик с виду хитрый, но по сути наивный. А настоящие доллары, из-за которых и разгорелся весь этот сыр-бор, сейчас извлекут на свет божий. Гражданин с простреленной рукой, видя всю безысходность сложившейся ситуации, любезно согласился указать нам тайник.
– Это бывший начальник охраны, – пояснил Цимбаларь. – Я сразу понял, что он не из тех, кто ради хозяйских денежек готов пожертвовать собственной шкурой. На нём рано ставить крест.
– Стукач поганый, – скривился Обухов. – Пригрел на груди змею!
– Звучит как-то неубедительно, – сказал Цимбаларь. – Ты бы лучше джинном прикинулся, порадовал нас на прощание.
– Шли бы вы все в жопу, йодом мазанную! – нечеловеческим голосом зарычал Обухов.
Некоторое время спустя, когда омоновцы построили обезоруженных охранников во дворе, Кондаков сообщил:
– Пока вы здесь внедрялись во вражеское логово, мы время даром тоже не теряли. Нашли очевидца, служившего в ГРУ вместе с Обуховым. Оказывается, их учили приводить себя в состояние так называемого изменённого состояния, когда самый обычный человек способен творить чудеса – противостоять воздействию психотропных веществ, обманывать детектор лжи, выдерживать огромные физические нагрузки, терпеть боль, голод и жажду, вещать чужим голосом. Твоя «сыворотка правды» была для Обухова как утренний кофеёк… Одно время все эти люди находились на строгом учёте, но потом их разнесло в разные стороны. Кто-то оказался в божьей длани, а кто-то в дьявольских когтях.
– Признайтесь, Пётр Фомич, вы ведь когда-то тоже принадлежали к этим суперменам, – лукаво улыбнулась Людочка, не успевавшая подхватывать юбку, всё время спадавшую с её бёдер.
– Ну что ты! – отмахнулся Кондаков. – В наше время такой методики ещё не существовало. На голом энтузиазме действовали. Хотя вражеские спецслужбы перед нами трепетали… А ко всяческим суперменам у меня отношение сугубо отрицательное. Если кто-то над человеческой массой возвысился, добра от него не жди… Это как овчарка в овечьем стаде. Она с волками дотоле сражается, пока её пастух подкармливает. А не станет пастуха, затрещат овечьи шкуры.
– На всё воля аллаха. – Перебирая чётки, Цимбаларь обратил взор к небу.
Глава 2
Кодеш, ковчег, кивот, бетил…
Накануне в кулуарах особого отдела прошёл слушок о том, что Людочка Лопаткина стала сожительницей одного известного олигарха, очень любившего джин, но Цимбаларь из ревности кастрировал его, а Кондаков, желая скрыть преступление друга, поджёг загородный дом, где все эти страсти-мордасти и случились.
Скорее всего, тут не обошлось без Ванькиного язычка. Вчера он праздновал юбилей своего деда, оставившего в профессии шпика такой же неизгладимый след, как Дуров – в дрессировке, а Нестеров – в авиации. В отсутствие своих сотоварищей, до поздней ночи занимавшихся делом Обухова, шебутной лилипут, естественно, напился до безобразия. И всё бы ничего (такое с ним случалось частенько), но в собутыльники себе Ваня выбрал сотрудников хозяйственной службы, известных болтунов и наушников.