Пониже уха воспаленный розовый рубец длиной в полпальца, такой же должен быть с другой стороны: это зарастают жаберные щели. Позже на их месте останутся неприметные белесые шрамы.
Увидев Гаяна, она несколько раз моргнула, взмахнула руками, отчего с широких рукавов, расшитых по краям жемчугом и кораллами, закапала вода, и неуклюже попятилась.
– Госпожа, я хочу предложить вам помощь.
– А-а-а… Иы-ы-ы…
Вырвавшиеся из горла звуки напоминали мычание глухонемого. Замолчав, она испуганно прижала к щекам ладони.
– Не волнуйтесь, это пройдет, – снова заговорил Гаян, обливаясь пóтом и от недавнего бега, и от страха упустить инициативу. – Просто вы отвыкли пользоваться человеческой речью. Вы провели под водой десять лет?
Она кивнула. Все понимает, умом не тронулась. Уже хорошо.
– Идемте, я провожу вас в гостиницу. Вам надо снять номер с ванной и привыкать к жизни на суше постепенно. Скоро вы опять научитесь говорить. Я сейчас нахожусь в стесненных обстоятельствах, полудохлый от голода, но, если меня хорошо кормить, гожусь в охранники. Прошу вас, возьмите меня на службу. Я не замышляю ничего плохого, океан свидетель, и пусть меня растерзают ваши дети, если это не так.
Мокрая женщина с волосами цвета слоновой кости снова кивнула и протянула ему мягкую, как тесто, руку. Она разучилась не только членораздельно разговаривать, но и ходить по твердой земле. Ковыляла по-утиному, вперевалку, приволакивая ноги. К тому же на поясе из золотых звеньев с перламутровыми вставками висел тяжелый, заскорузлый от морской воды кошель. Как еще по лестнице вскарабкалась… Впрочем, ее, наверное, проводил до дороги кто-нибудь из детей. Гаян слыхал, что в воде эти бестии плавают, как рыбы, а на суше скачут и дерутся, как лучшие из воинов. Самая опасная разновидность амфибий. Что им какая-то лестница!
Обитаемая территория. Поддерживая одной рукой нетвердо ступающую спутницу, он расстегнул ножны, чтобы в случае чего сразу вытащить кинжал. Встречные глазели на странную пару, однако никто не лез. Насчет своего грозного вида Гаян не обольщался. Скорее, жители Ивархо и моряки с чужих кораблей быстро догадывались, что за женщина идет с ним рядом, еле переставляя отвыкшие от ходьбы ноги, и не было желающих связываться с ее выводками.
Кое-как дотащились до площадки для экипажей. Три-четыре отощавших клячи, остальная тягловая сила – ишаки: они, в отличие от лошадей, охотно едят чахлунду, и невидимый народец их не трогает. Гаян подсадил свою даму в коляску с откидным верхом.
Гостиница «Островная корона» – самая дорогая и респектабельная из ивархийских заведений такого рода. Правда, в последнее время ее респектабельность дала трещину, поскольку из-за вышеупомянутой дороговизны селятся там главным образом демоны. Та еще публика, особенно по части приличий. Но только в «Короне» можно снять апартаменты с ванной, а для Лиум это сейчас насущная необходимость.
Она все-таки сумела представиться. Когда ехали в коляске, потянула Гаяна за край грязной туники, показала на себя и, выкатив от напряжения круглые глаза, с трудом выдавила:
– Л-л-и-и-у… Л-и-и-уммм…
– Лиум, да? Это ваше имя?
Кивнула.
– Я понял. Но вы, госпожа Лиум, лучше не пытайтесь разговаривать через силу, а то можете порвать голосовые связки. Потерпите немного.
На этот раз замотала головой, протестующее колыхнулась всем телом. В тесном пространстве коляски с поднятым верхом от нее разило рыбой и морем, как от только что вытащенного невода с уловом. Возвращение человеческого запаха – тоже вопрос времени.
Вестибюль «Островной короны» украшали инкрустации из перламутра и дерева, изображающие битвы кораблей с морскими змеями. Под потолком переливалась хрустальная многоярусная люстра на сотню свечей. Лиум уставилась на это, как на чудо. Девчонка из рыбацкой деревни – кем еще она может быть? – вряд ли видела раньше что-нибудь подобное.
Гаян держался уверенно и люстрам не удивлялся. Пусть он в своей бандане и залатанных портках выглядел оборванцем из оборванцев, зато успел насмотреться на роскошь во всех ее проявлениях.
– Приготовьте для госпожи ванну с подогретой водой и морской солью. И пошлите за знахарем. Для меня тоже ванну, хороший кусок мыла, чистую одежду – штаны и рубашку. Но сначала обед, все, что есть: суп, жареное мясо под соусом с тушеными кабачками, омлет, пиво, десерт, холодные закуски… В общем, давайте все!
Гостиничный приказчик выслушал распоряжения с самым невозмутимым видом. Вышколенный попался.
Лохматый тощий подросток, сидевший в одиночестве возле беленой стены, знал о себе наверняка только две вещи. Во-первых, он совсем пропащий. Во-вторых, если он найдет дорогу в город Танцующих Огней, дальше все будет в порядке.
Банда его сверстников, расположившаяся напротив, знала о нем гораздо больше.
Он обитает в той части Эонхо, куда человеку лучше не соваться – в сонных кварталах, и чувствует себя там, как дома. То, что для других смертельно, ему хоть бы хны. Откликается на имя Рис. Шесть лет назад его выкинули из Школы Магов, где он проучился три года. Как неспособного, дураки потому что. Этот Рис – нехилый маг-провидец из тех, кто заранее чует беду и может сказать, выгорит дело или нет, еще до того, как за это дело возьмешься. После школы его пристроили приемышем в семью из приличных, но через полгода он оттуда сбежал и с тех пор вел жизнь беспризорника. Он вообще мастер смываться, его даже кургузы ни разу не ловили. Пацаны из банды расселись полукругом, чтобы отрезать ему путь к отступлению, а то вдруг еще драпанет до окончания разговора.
– Рис, мы тебе новую обувку принесли и всякой жратвы. Во, полная сумка, – дипломатично шмыгнув носом, заговорил Ференц Берда, внук и наследник главаря Нижнереченской группировки. – Дед наказал по-любому тебе это отдать, тока ты сперва меня выслушай. Дельце одно будет, хапанцы такие, что все разбогатеем, и тебя, значит, в долю зовем…
– Чего надо? – блеснув из-под волос темными глазищами, спросил Рис.
Голос у него по жизни сорванный, что случись – даже заорать как следует не сумеет.
– Фартовое дельце наклюнулось – подтибрить одну бабскую тряпку, которая стоит, как целый дом с балконами и статуями.
– Что за тряпка?
– Ну, эта самая, плева… плевери… Моднющая такая… Труди, как ее там?
– Пелерина, – подсказал вожаку Труди, который лучше всех запоминал культурные словечки.
– Ага, пелерина! Мы ее свистанем, а ты уведешь нас от погони своими путями, через сонные кварталы. Туда за нами ни один дурак не полезет. Потом, когда загоним хапанцы, получишь свою долю. Но это как бы вторая половина, а наперво надо, чтобы ты на месте расчухал насчет будущего – стоит связываться или затея тухлая и дешевле пройти мимо.
– Даже так? – пробормотал Рис.
Нечесаные волосы занавешивали его мордаху почти до середины носа. Как он только что-то видит сквозь эти космы… Или, может, ему и не надо, раз у него магическое зрение? Во всяком случае, на фонарные столбы он не налетал и кургузов замечал вовремя. А на фамильярные попытки отвести челку, чтобы хорошенько рассмотреть физиономию, реагировал, как на самые пошлые поползновения – или кулаком саданет, или даже зубами за руку до крови цапнет. Лучше не трогать. Ференцу однажды повезло: он находился рядом в тот момент, когда порывом ветра длинные патлы Риса отбросило назад – и не заметил ничего из ряда вон выходящего. Никакого уродства, никаких особых примет. Разве что гляделки казались слишком большими для этого узкого бледного лица, а в остальном все как у людей. Возможно, у Риса была причина опасаться, что его опознает кто не надо.
– Эта пелерина вся в брильянтах, если загнать их по отдельности – заживем, как лорды, но можно погореть, вот и просим тебя разведать, не выйдет ли боком, если ее хапнем.
– Чья пелерина?
– Принцессы Лормы, – выложил после заминки Ференц.
В течение некоторого времени Рис сидел неподвижно и молчал, непроницаемый за своей буйной челкой. Потом пробормотал:
– Ничего себе, у вас аппетиты.
– Мы все обмозговали. Принцесса два раза в месяц ездит к одной бабке-ведьме, жрице Лухинь Двуликой. Тейзург знает, что у них за ведьмовские дела, но это у нас в Заречье, мы следили. В дом заходит в пелерине, а возле окна стоит без нее – значит, скидывает в прихожей. А через квартал оттуда есть сонные дома, рукой подать. Ты нас там дождешься, мы рванем через дворы, мигом проскочим. Что скажешь?