Выбрать главу

Аня моментально взвивается:

— Миша, е-мое!

Улыбаясь, отдает ей конверт. Сестра ворчит, недовольно пихает его ладонью в плечо:

— Шутник, блин!

Мне очень интересно, что ей написал Женя, и, если честно, краем глаза пытаюсь заглянуть в бумажку, которую она держит трепетно дрожащими лапками. Не выходит. Сестра отворачивается от меня, читает, прикрывшись ладошкой.

Мое любопытство так и остается неудовлетворенным, потому что в аудиторию, наконец, входит руководитель отдела аспирантуры, и все как по команде замолкают. Начинается серьезная, изнурительно долгая беседа о том где, что и как мы должны делать, какие подводные камни нас ждут в ходе обучения, когда сдавать кандидатские экзамены. В общем, много полезной информации, но я быстро теряю нить разговора. Потому что Миша сидит рядом, и по-прежнему держит мою руку в своей.

Пытаюсь спрятать блаженную улыбку, но выходит из рук вон плохо. Да и как тут не улыбаться, когда рядом он и, кровь пульсирует в висках?

Единственное, что меня напрягает, это задумчивые взгляды Тимофеевой, которые она время от времени бросает в нашу сторону. Кожей чувствую, что ей не нравится то, как мы рядом сидим, как он держит меня за руку.

Глава 6

— Привет, — раздается над самым ухом. Так неожиданно, что я вздрагиваю, едва не пролив кофе на рабочую тетрадь. За спиной — Коля Миронов. Тот самый парень, с которым меня знакомила Анечка.

— Привет, — не скрывая удивления, смотрю на него, — какими судьбами?

Он плюхается на стул рядом со мной и нагло ворует печеньку из пачки:

— Документы принес. Пока Ольга Валентиновна просмотрит бумаги и подпишет — минут двадцать пройдет. Может угостишь кофе?

— Запросто, — достаю с полки нашу «гостевую» кружку, щедро сыплю коричневого порошка и лью кипяток.

— Спасибо!

Пока мой руководитель смотрит его бумаги, мы с Колей общаемся. В основном по науке. Он рассказывает о своем направлении, я о своем. Выясняем, что оба будем участвовать в той самой международной конференции. Перемываем кости некоторым преподам. Потом переходим на отвлеченные темы, а под конец он вспоминает нелепый анекдот, над которым я смеюсь, как ненормальная.

За этим занятием нас и застает Краев.

— Привет, — голос ровный, но на заднем плане перекатывается недовольство.

— Здорово, — Миронов протягивает руку, и они обмениваются рукопожатием.

Я улыбаюсь и подмигиваю, но Мишка только смотрит исподлобья.

Вот это взгляд!

— Чем занимаетесь? — как бы невзначай интересуется он. Взяв стул, поворачивает спинкой вперед и усаживается напротив нас.

— Жду, пока мне документы подпишут, — беспечно жмет плечами Коля, — а, пока вон к Златке с расспросами пристаю. Никак не могу понять, зачем она из столицы перебралась в наше захолустье.

— Ничего не захолустье! — тут же возмущаюсь я, — обычный город.

— Тут ни перспектив нет, ни возможностей для развития. И в этом ты меня никогда не переубедишь, — Миронов категорично качает головой.

— Даже пытаться не буду…

Возможно, мы бы с ним спорили дальше, но его вызывают в кабинет к Ольге Валентиновне. Он резво подскакивает со своего места и несется к двери, на ходу бросая:

— Мих, пока! Злата, было приятно пообщаться.

— Счастливо, — нестройным хором отвечаем ему в спину и, наконец, остаемся вдвоем.

Краев вскинув брови, смотрит на меня:

— Надо же, какие у вас жаркие обсуждения.

— Обычные обсуждения, — миролюбиво жму плечами, подхожу к нему со спины и обнимаю, уткнувшись носом в шею.

Чуть ли не урчу от удовольствия. Мысли тотчас сворачивают в нерабочее русло. Хочется прижаться к нему, проложить дорожку поцелуев от шеи и ниже, почувствовать под ладонями гладкую кожу, а потом…

Злата! Уймись! Оставь свои шальные фантазии до вечера! Тем более сейчас он точно не настроен на телячьи нежности.

Сидит, сложив руки на спинке стула, смотрит прямо перед собой. Вроде спокойный, но я-то вижу, чувствую его недовольство.

— Мы просто с ним разговаривали, пока он ждал Ольгу Валентиновну, — со вздохом отстраняюсь от него.

— Я разве что-то по этому поводу сказал?

— Тебе и не надо ничего говорить, все на лице написано. Большими, красными буквами.

— Даже так? — карие глаза хищно прищуриваются, — и что же на мне написано?

— Ты ревнуешь. Да-да, — киваю для пущей убедительности.

— Серьезно? — смотрит на меня в упор, так что становится неуютно.