— Прости, — он аккуратно прикрыл дверь и, бегом обогнув капот, заскочил на водительское сиденье.
Впервые в жизни он ехал так медленно. Заранее притормаживая на светофорах, моргая поворотника на любое перестроение и придерживаясь строго в рамках установленного скоростного режима.
Злата сидела позади него, и с улыбкой гладила Артема по крошечному розовому носику. Шмыгала носом и закусывала губы, чтобы не разреветься.
— Злат, все в порядке?
— Да, — вытерла рукавом слезы, — просто растрогалась. Гормоны беснуются.
На него она так и не взглянула, но реветь перестала, и до самого дома не обронила ни слова. Миша тоже не навязывался с разговорами, радуясь уже тому, что просто оказался рядом.
Во дворе припарковался, выбрав привычное место. То самое, на котором провел не один унылый вечер, вглядываясь в ее окна.
— Идем, — забрал ребенка и отступил, чтобы не мешать ей.
Она сморщилась и, стиснув зубы, выбралась наружу.
— Что случилось? Что-то болит? — тут же встревожился Краев.
— Все болит, — отмахнулась Злата, — из меня, знаешь ли, целый человек вылез, так что хочешь не хочешь, а болеть будет. Давай.
Она протянула руки за кульком, но Михаил отступил.
— Я донесу.
— Миш…
— Сама сказала, что человек вылез. Так что с тебя хватит. Я помогу.
Было видно, что Русина собралась спорить, но в последний момент передумала и тяжко вздохнула.
— Ладно идем.
Дверь им открыли сразу, стоило только набрать номер на домофоне. Будто кто-то стоял с той стороны и специально их поджидал.
— Он кряхтит, — ошалело произнес Миша, почувствовав, как кулек в его руках начал шевелиться.
— Проголодался, — Злата обеспокоенно посмотрела на часы, — сейчас заплачет.
Когда двери лифта распахнулись, она первая устремилась в квартиру.
— Ты держи его пока. Мне надо руки помыть и раздеться.
На ходу скинув куртку и сапоги, она поскакала в ванную, а Миша топтался в прихожей облепленный со всех сторон ее родными. С одной стороны Анечка, которая палила его убийственным взглядом, с другой — сюсюкающая Марина Владимировна.
— Иди ко мне малыш, — она бережно забрала драгоценную ношу и унесла в детскую.
— Проваливай, — прошипела Аня, — тебе здесь не рады.
— Пардон, — вовремя появившийся с кухни Измайлов подхватил ее за талию и буквально унес в другую комнату, не замечая сопротивления.
Мимо пронеслась Злата.
Он не смог удержаться и, разувшись, отправился следом за ней. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как большое теплое одеяло развернули и там обнаружился крошечный, сморщенный младенец. Поджимая кулачки, он куксился, кривил пухлые губешки и явно собирался зареветь.
— Какой маленький, — растроганно произнесла марина Владимировна и разревелась.
— Мам, прекрати, — строго произнесла Злата, развязывая голубую шапочку.
— Не могу, — женщина вытирала слезы, улыбалась и снова ревела, — это от счастья. Чай с внуком знакомлюсь.
У Краева самого ломило за ребрами, когда смотрел на сына.
— Мне нужно его покормить, — произнесла Злата и выразительно посмотрела Краеву в глаза.
— Я, пожалуй, пойду, — выдал через силу.
Сердце вопило и требовало остаться здесь, с ними, ноги приросли к полу, так что и шаг трудно сделать. Но он все-таки ушел. Никто не пытался его остановить, а Измайлова, которая с боем вырвалась из Жениного заточения, и вовсе прошипела так чтобы никто не услышал.
— Чтобы ноги твоей здесь больше не было.
И вот он снова сидел в машине, гипнотизировал взглядом заветные окна и ненавидел себя, пожалуй, еще сильнее чем прежде.
Ведь если бы не он, то все могло быть иначе.
Глава 17
Зубы у меня просто дробят. Тык-тык-тык-тык. Не останавливаясь, отбывают дерганый ритм. Нервы навыворот. А в воздух, кажется, запустили хлора, потому что ждет неимоверно.
Я едва жива. Будто шкуру содрали. Настроение в ноль.
Держу Темку на руках, а на деле сама за него держусь, цепляюсь как утопающий за спасательный круг. Он пыхтит, сосредоточенно насасывая сиську и серьезным детским взглядом таращится куда-то перед добой.
Маленький, теплый, любимый. Мое спасение.
У нас, как в анекдоте: девять месяцев носишь, десять часов рожаешь, а он на папашу похож. Краев, чистой воды. У меня каждый раз сердце обрывается, когда вижу его сонную беззубую улыбку. Неимоверно похож. Моя радость, мое наказание, вечное напоминание о том, кто разбил сердце.