— Злат, у вас точно все в порядке? — раздался голос матери.
К нам она не зашла, спрашивала из коридора, прекрасно зная, что если ее добрую, нежную умницу-красавицу дочь накрыло, то лучше не провоцировать.
— Все супер, — процедила я сквозь зубы, а потом еще тише добавила, — все просто зашибись.
От мысли, что Краев здесь, за стеной, мне становилось тяжело дышать.
Как он посмел явиться сюда? Как он вообще смеет смотреть мне в глаза?
Я пытаюсь притормозить, обуздать свой гнев, выдавить из сердца проклятую ревность, но становится только хуже. Перед глазами так и маячит размалеванная морда Тимофеевой. Ее ужимки, томно хлопающие ресницы и выпяченные яркие губы.
Зачем он с ней тогда? Почему?
Он же все испохабил и изуродовал! Все!!!
И что самое жуткое, я не могу перестать его любить, не могу выдрать из своего сердца. Не получается! Он там намертво, и за это ненавижу его еще больше.
Сын наедается до отвала и засыпает у меня на руках. Я боюсь его отпустить, положить в кроватку, потому что он единственный якорь, удерживающий меня в бурном потоке эмоций. Мой островок света.
Но и прятаться смысла нет. Я хочу, чтобы Краев ушел, немедленно! Пока я не наговорила того, о чем потом непременно буду жалеть.
Уложив сына, я выхожу на кухню, так и не успев усмирить своих демонов.
Меня встречает внимательный взгляд Краева.
— Где мама? — спрашиваю с вызовом. Будто это он ее от меня спрятал и не отдает.
— Ушла к соседке…внезапно.
Ясно, решила дать нам возможность поговорить по душам. Это она зря, конечно. Собеседник сейчас из меня никакой, а вот скандалистка — отменная.
Я неспешно наливаю себе воды, пью, ни на миг не переставая чувствовать напряженное внимание Миши. Меня бомбит. Перед глазами сука-Любочка, адреналин зашкаливает.
— Злат, все в порядке?
— Все зашибись, — киваю, едва сдерживаясь, чтобы не запустить стаканом в стену. Если бы не Артем, пульнула бы. А следом отправила бы и тарелку, стоявшую на столе. Затем открыла шкаф и переколотила бы на хрен всю посуду.
Потому что плохо мне! Больно! Из-за него!
— Я не понимаю…
— Слушай, — разворачиваюсь к нему лицом, упираюсь руками на столешницу позади себя и нагло произношу, — а тебе не кажется, что ты слишком сюда зачастил?
Краев удивленно вскинул брови:
— Что не так?
— Все! Ни дня не проходит без твоего появления.
— Ты сама сказала, что, когда сын родится, я могу видеть его сколько пожелаю и когда пожелаю.
Скриплю от досады зубами:
— Да, я говорила, но никак не думала, что ты воспримешь мои слова буквально и оккупируешь мою территорию.
— Оккупирую?
— А как, по-твоему, это называется?
— Злата, если у тебя есть что сказать — просто скажи. Не надо устраивать показательную порку и игру «догадайся, что не так».
— Все не так! Давно!
— Мне уйти?
— Да! — выдаю так яростно, что он вздрагивает, словно влепила ему пощечину, — я хочу, чтобы ты ушел. Немедленно.
Он молча смотрит на меня. На скулах играют желваки, губы поджаты. Я вижу, что его тоже выкручивает, ломает, что ему тоже хреново, но мне плевать на чужие страдания. Не я все это замутила, не я сорвалась в пропасть и утащила за собой второго. Я просто пытаюсь выжить после того, как меня предали.
Только, по-моему, не выходит ни черта, хотя до сегодняшнего дня, я была уверена, что справляюсь.
Темные глаза прожигают насквозь. В них столько всего кипит и полыхает, что меня попросту сносит от этих эмоций. Он ломает меня, причиняя боль одним своим существованием.
Я давлюсь от ревности, ненависти, а еще от дикого желания забыть все это. Чтобы сердце перестало болеть, в голове не мелькали жуткие картины предательства, и можно было как раньше — с любовью и нежностью.
Мне так не хватает его. Нас, прежних. Любящих и беззаботных.
Я понимаю, что отношения — это работа. А в нашем случае — каторжный труд. И еще утром, мне казалось, что я готова попробовать, потому что этот человек дорог мне несмотря ни на что. А теперь…теперь меня просто разрывает на ошметки, от желания вцепиться в него и трясти. Кричать. Лупить по груди и плечам, за то, что он сделал с нами.
Я отворачиваюсь от него, потому что не могу, не вывожу. Сжимается все внутри, превращаясь в полыхающий сгусток.
— Злата, что произошло? — голос раздается совсем близко.
Я не заметила, как Краев подошел, оказавшись в опасной близи.
Перетряхивает. Потому что чувствую его тепло, едва уловимый запах знакомого одеколона, дыхание на своем затылке. Мне кажется, я даже ощущаю, как неистово бьется его сердце.