Но премьер, во-первых, боялся бунта, а во-вторых, не хотел лишней жестокости. А потому пошел на компромисс. Он не отменил свои жестокие указы, но отдал негласное распоряжение не применять смертную казнь без его личной санкции.
Зато слухи о грядущих расстрелах помогли властям хоть немного восстановить дисциплину. Резко сократилось дезертирство, а мобилизованные не рисковали нагло уклоняться от призыва.
Студент-историк Владимир Востоков в любое другое время наверняка просто порвал бы повестку из военкомата и стал валять ваньку или косить на дурку, а при самом плохом обороте – сбежал бы в лес. Но когда тебе грозят высшей мерой и ходят слухи, что кого-то уже расстреляли чуть ли не публично – ноги сами отказываются бежать и несут жизнелюбивого юношу на призывной пункт.
Для военной службы Володя Востоков вообще не подходил никаким боком. Маленький, хилый, очкастый и с мухами в голове. И для пополнения войск, охраняющих правительство от народа, он, конечно, не годился. Поэтому Володю определили на лесоповал.
В эту пору для города не было ничего важнее лесоповала. Только продовольственное снабжение могло сравняться с ним по значимости, но поговаривали, что без лесоповала и с продовольствием будет совсем беда. Ведь то, что выращено на полях сельхозлагерей и каким-то чудом не разворовано, необходимо доставить в город. А топлива нет уже совсем и единственное спасение – химические и ликероводочные предприятия, где из целлюлозы делают спирт.
Спирт – топливо не хуже бензина. Хотя конечно, для русского человека кощунство – заливать спирт в бензобаки, а еще большее кощунство – добавлять в него яд, без которого двигателям машин никакого топлива не достанется, все уйдет в желудки шоферов, механиков, их друзей, знакомых и просто прохожих. А главное – чего туда ни добавляй, пьют это горючее все равно. Удаляют яды химическим и физическим путем – и лакают за милую душу. Ну и мрут, конечно – потому что удалить примеси без остатка не получается. Однако русскому человеку за радость помереть, а такого безобразия не допустить – чтобы спирт вместо бензина использовался.
И все-таки какая-то часть священной жидкости доставалась моторам, и транспорт кое-как, с грехом пополам обслуживал самые неотложные нужды города.
Но чтобы делать спирт, надо иметь сырье. Целлюлозу, а проще говоря – древесину.
Но этого мало – те городские электростанции, которые способны работать на различном топливе, тоже пришлось частично или полностью перевести на дрова, потому что запасы угля и мазута таяли с каждым днем. И по мере того, как они таяли, городу требовалось все больше древесины.
Сначала деревья рубили в лесопарковой зоне сразу за кольцевой автодорогой. Потом решили, что ради спасения Москвы от энергетической катастрофы можно пожертвовать и городскими парками. А когда оказалось, что аграрным предприятиям не хватает открытых площадей и надо корчевать молодой лес, команды лесорубов стали направлять и туда.
Команды эти состояли из арестантов – осужденных, подследственных и наказанных за административные правонарушения, а также из безработных и солдат. Солдаты делились на лесорубов и конвоиров. Лесорубы должны были следить за арестантами изнутри, а конвоиры – заботиться о том, чтобы арестанты не сбежали, а военные лесорубы – не дезертировали.
Законопатить Володю Востокова в лесорубы офицеры военкомата не рискнули – это было бы слишком даже в качестве издевательства. И поставили его в конвой даже не вертухаем, а контролером. Учетчик, нормировщик и секретарь отдела кадров в одном лице.
Правда, перед выходом в лес Востокова строжайшим образом предупредили: если наличная численность работающих не сойдется со списочным составом – то с него снимут голову в первую очередь. Володя никак не мог понять, почему так – ведь если кто-нибудь сбежит или дезертирует, то отвечать должны конвоиры, а не писарь.
– А это уже твои проблемы, – ответили ему. – Обращайся к конвоирам. Может, они тебя пожалеют и будут нести службу как следует.
Круговая порука мажет, как копоть. Конвоиры тоже получили подобное напутствие. И выходило так, что кто бы ни провинился – отвечать будут все. А потом уже провинившийся получит еще и добавку от невинно пострадавших.
Старый добрый принцип, который десятилетиями культивировался в советской, а потом и в российской армии.
Как ни лезь в середину, а все равно окажешься крайним.
И пошли они, солнцем палимы, прочь из города пешком не в ногу. В середине – арестанты, вокруг – солдаты-лесорубы, по сторонам цепью – конвоиры, а добровольцы из безработных – где попало. А в голове колонны – начальство на машине и придурки разные стараются не отстать.
Придурки – это как раз и есть всякие контролеры, учетчики, писаря и повара. И Володя Востоков среди них – даже без автомата.
Дезертиры умные пошли – если уж ударяются в бега, так оружие с собой берут.
Оттого в войсках нехватка автоматов. Говорят, их еще полно на складах армейского резерва – но их пока боятся трогать, а то ведь и эти последние стволы растащат дезертиры или распродадут бойцы и офицеры, которым мафия готова платить реальными ценностями, тогда как правительство ограничивается только угрозами и наказаниями – вплоть до расстрела включительно.
32
Бывший спецназовец по прозвищу Пантера вломился на склад армейского резерва с небольшой группой таких же, как он сам, профессионалов, для которых складская охрана – все равно что пустое место.
Мощный грузовик лобовым ударом снес ворота в самый собачий час – где-то в четвертом часу утра, и пока часовые продирали глаза, Пантера уже поливал все пространство вокруг короткими очередями, которые неизменно попадали в цель.
Часовые падали замертво почти без звука. только один вскрикнул коротко и пронзительно – но это не имело значения. Все равно в караульном помещении слышали стрельбу и уже наверняка подняли караул по тревоге.
Ну да и черт с ним, с караулом. За предыдущие несколько дней Пантера успел хорошо изучить всю систему охраны.
Считается, что склады охраняет батальон солдат. На самом деле батальон давно раскурочили – бойцы постоянно требовались для более важных дел. Добавим сюда дезертирство, которое не обошло эту часть стороной, а мобилизацию, наоборот, добавлять не станем, потому что складская охрана не относится к тем подразделениям, куда пополнение направляется в первую очередь.
Раньше, когда на складах еще лежала тушенка, солдат в батальоне было больше.
Тушенка – это стратегический продукт, и ее надо оберегать, как зеницу ока.
Но тушенку не уберегли. Какую-то часть съели солдаты – не только из батальона охраны, но и из других частей, разбросанных по Москве. Все в полном соответствии с законом. Но значительно больше консервов ушло налево, и на этом погорело прежнее складское начальство. Поэтому, кстати, Варягу не удалось мирно купить на этом складе средства направленной резки взрывом. Новое начальство берегло свои задницы и погоны.
Берегло-берегло, да не уберегло. Наверху как-то забыли, что одними задницами склады не прикроешь, и раскурочили батальон охраны по самое некуда. Как забрали чуть не половину бойцов на подавление беспорядков, так и не вернули. И пополнения не прислали. Обещали выделить резервистов, когда мобилизация достигнет пика – да только Пантера не стал дожидаться.
Пантера был из тех бойцов особого назначения, каждый из которых по боевой мощи соответствует целому подразделению. А с ним было еще двенадцать человек чуть пониже классом. Вполне достаточно, чтобы справиться с неполным батальоном солдат срочной службы. Особенно ночью и с использованием фактора внезапности.
Некоторые опасения вызывала только охрана «особого объекта» – подземного хранилища, где находились эти самые СНРВ. Этот объект сторожила профессиональная спецкоманда. Но едва грузовик приблизился к объекту и началось боестолкновение, Пантера понял – тут тоже лохи. Всех стоящих людей давно забрали в центр – оберегать любимое коллективное руководство.