В одно мгновение я хотела попросить их срастись в высокую башню, чтобы я могла забраться и понять, сколько ещё бесцельно потраченного времени должно уйти до встречи какой-то жизни или хотя бы её следов. Но я откинула эту идею, так ею и не воспользовавшись. Допустим, мутанты и построились бы в лестницу, а что, если и я бы с ними срослась? Пока я плохо понимаю нашу с ними связь, но стать сиамским близнецом бледного не хочу. Жуть.
И я их больше абсолютно не боюсь. Разговариваю с ними. Жаль, ответа мне получить не дано. И я бесконечно рада, что мутанты не способны стрекотать как не мертвые. К запаху, исходящему от мутантов, я привыкла и больше его не замечаю. Я бы не вынесла стрекотания. Он ассоциируется со смертью мамы. А о потерях я сейчас предпочитаю не думать.
Когда-нибудь потом я позволю себе погрузиться в воспоминания и скорбь. Но не сейчас.
Изредка общаюсь с Раксом или пропадаю в своих мыслях и догадках. Недавние события ещё слишком свежи в памяти, и я сама того не желая возвращаюсь в маленькую комнатушку, в темную ночь. В теплую кровь, что струилась по моим рукам. В крик Монти, он звал меня. А я бежала. Бежала так быстро, что не заметила, как очутилась у ключа.
Я убила человека.
Мы лишили его жизни.
Друг утверждает, что я всё сделала правильно. Я защитила себя от Леона, но ценой его жизни. Мне тошно и горько об этом вспоминать, его силуэт выслеживает меня. Особенно когда на мир опускается ночь, меня преследует его голос и запах.
Я часто думаю о родителях и Майкле. И меня бодрит мысль, что Майкл ни разу не появился в моих снах в доме родителей. Они по-прежнему там. Одни. Хотя это и глупо, но я предпочитаю думать, что Майкл жив, а этот дом в моей голове – место для мертвых. Для тех, кто покинул меня безвозвратно.
Но как ни крути, все мои мысли, догадки и предположения приводят меня к одному и тому же. Гриро. Я думаю о нём куда больше, чем он заслуживает. Этот человек – единственное существо на всей планете, которое я ненавижу. Ненавижу настолько сильно, что становится больно. Мне досадно оттого, что он манипулировал родителями, он настолько втёрся в доверие, что никто не мог даже предположить, насколько он безумен.
Ради фанатичной цели он уничтожил мою семью.
Я уничтожу его в ответ.
Но его смерти недостаточно. Мне необходимо, чтобы он знал, что его цель не достигнута. Несмотря на все старания и фатальные шаги… он не спас Крест.
Я буду жить там.
Я, которую укусил мутант и превратил в себе подобного.
Я – та, чьих родителей он убил.
Я – та, кто отомстит, кто вернет наследие моих родителей.
Глава двадцать вторая
Джил
Вроде бы прошла неделя.
Нет. Пять дней
Ровно пять заходов солнца.
Пять рассветов…
Я иду уже отвратительно долгие и выматывающие пять дней.
Хорошо уже то, что мне удалось добраться до скалистой местности. Леса и поля я уже стала ненавидеть. Замечаю, что изредка несколько мутантов отлепляются от нашей группы и куда-то уходят. Куда? Зачем? Предполагаю, что они ищут себе пропитание. Кого они едят я предпочитаю не думать. Также я не слежу за численностью моих компаньонов, но их становится больше.
Скалистая местность напоминает район, где мы останавливались перед мёртвым городом. Но я уверена, что это совершенно другое место. Мне не может везти так, чтобы я дошла за пять дней до мест, в которых явно знают о Хелл и Кресте.
Людей нет. Живых я не встретила ни разу.
Очень хочу пить.
Жажда душит и туманит рассудок.
Ноги уже отказываются идти, но я продолжаю двигаться в неизвестном мне направлении. Я пошла на север, следуя словам Монти, но ведь он мог и солгать. И тогда я отдаляюсь от дома. Отдаляюсь от цели. Да о чём я вообще думаю? Я даже не уверена, что продолжаю идти на север. Мой внутренний ориентир сбился ещё сутки назад. Я устала.
В крови бушует сила, Ракс жаждет скорости, схватки или обычной опасности. Но сейчас наш главный враг – жажда. Я пила три дня назад. А с учётом того, что я нахожусь в постоянном движении, стрессе и недосыпе, то уровень моей концентрации и выносливости близится к нулю.
Снимаю куртку и, держа её за рукав, тащу за собой. Я скоро свалюсь. Ракс уже настойчиво предлагает мне отдых. Но я не могу остановиться на открытой местности. Солнце палит и только усиливает жажду.